Допинг на троих
Шрифт:
Он вскочил с дивана, разбудив Наталью, которая в процессе разговора заснула у него на плече.
– Не знаю. Но ее срочно надо показать врачам. Может быть, последствия будут не столь тяжелыми.
Анатолий подошел к Бауэру со сжатыми кулаками и, глядя в лицо испуганному немцу, произнес:
– Если с ней что-нибудь случится, я вас убью.
– Прекрати, Анатолий, – сказал я. – Думаю, что участь этого господина и так незавидна. Сто тысяч евро, отданных им за два месяца счастья, далеко не полная цена, которую он заплатит за участие в этом преступлении.
Я
– Куда вы собираетесь звонить?
– В полицию.
– Подождите, – устремился ко мне Бауэр. – Вы же мне обещали!
– Я вам ничего не обещал, – оборвал я его. – Девушку надо депортировать в Россию и серьезно лечить. Вывезти ее легально я не могу, да и не хочу. Без участия властей здесь не обойтись.
Бауэр кинулся было ко мне, но Костенко крепко ухватил его сзади. Наталья испуганно наблюдала за нами. Я набрал кельнский рабочий телефон Быстрякова и, когда он подошел к телефону, объяснил ему создавшуюся ситуацию.
– Хорошо, я немедленно приму меры, – ответил он.
После этого я набрал номер полиции и заученной фразой сделал вызов, назвав адрес дома. Бауэр смотрел на нас глазами, полными ужаса. Он не сопротивлялся, а лишь просто стоял в центре комнаты. Руки его безвольно висели. Наконец он произнес:
– Вы увезете Натали от меня?
– Да, – ответил я. – Ей предстоит долгое лечение.
– Я снова останусь один, – как бы разговаривая сам с собой, проговорил он. – Я знал, что когда-нибудь это кончится... Однажды я уже пережил такое, когда погибли моя жена и дочь. Второго раза мне не пережить...
ГЛАВА 7
Было уже пять часов вечера, когда дом Бауэра оказался полон полиции. Первыми на вызов при-ехали местные полицейские. Я впервые столкнулся близко с пресловутой немецкой бюрократией. Она была очень схожа с российской и в чем-то ее даже превосходила. Сразу разобравшись в том, что ничего экстраординарного не произошло и оперативного вмешательства не требуется, полицейские начали медленно и нудно разжевывать ситуацию.
Хозяин дома Александр Бауэр выглядел подавленным. Он лишь вяло кивал в знак согласия с корявой немецкой речью Анатолия, который что есть силы старался объяснить стражам порядка, что произошло. Наконец младшие чины поняли, что необходимо присутствие начальства и переводчика с русского на немецкий. Они сделали соответствующий запрос по телефону, и через некоторое время прибыл комиссар полиции в сопровождении преподавателя русского языка в местном колледже.
Наконец удалось выговориться и мне. Я показал местным полицейским документы, полученные мной перед отъездом в нашей городской милиции с помощью Дынина и подтверждающие то, что Наталья Костенко находится во всероссийском розыске. Бауэр же, со своей стороны, не смог предо-ставить никаких документов, подтверждающих легитимность нахождения Натальи в Германии.
Еще через некоторое время прибыло полицейское подкрепление из Франкфурта, организованное, видимо, не без помощи Быстрякова. Объяснения повторились.
Наконец полиция приняла решение – Наталью увела наверх одна из женщин-полицейских. Через двадцать минут девушка снова появилась внизу, уже одетая и готовая для транспортировки в местную больницу. Анатолий просился поехать с Натальей, но его не пустили.
При осмотре дома Бауэра полиция обнаружила кустарно запакованные ампулы с белым порошком. Эти ампулы были приобщены к делу и отправлены на экспертизу. Скорее всего, раствором этого вещества и колол Наталью Бауэр.
Сам Бауэр ничего не отрицал, но и ничего не подтверждал, заявляя, что будет беседовать только в присутствии своего адвоката.
К вечеру нас всех увезли в полицейское управление. Туда же вызвали домработницу-турчанку.
Управление мы покинули утром следующего дня. Нас с Анатолием отпустили, обязав не выезжать из города как свидетелей, проходящих по делу. За Бауэра же его адвокат внес в местный суд необходимую сумму залога, и он отправился домой.
Мы с Костенко, после того как вышли из управления, сразу же направились в больницу. Лечащий врач Натальи сообщил нам о том, что пока у девушки лишь взяты первые анализы и ничего конкретного он сказать не может. Кроме того, он отметил, что налицо серьезные нарушения психики.
Анатолий остался в больнице с женой, я же направился в гостиницу. Едва добравшись до койки, я уснул мертвым сном.
Разбудил меня телефонный звонок. Звонил Быстряков.
– Владимир Александрович? – послышалось в трубке.
– Слушаю вас, Сергей Дмитриевич, – заспанным голосом ответил я.
– Случилась еще одна трагедия.
– В чем дело?
– Сегодня днем у себя дома застрелился Бауэр.
Несколько секунд я сидел, пытаясь осознать произошедшее.
– Алле! – послышалось в трубке.
– Да, я слушаю, – встрепенулся я.
– Он оставил письмо, в котором изложил все подробности переправки девушки за рубеж. В значительной степени это облегчает ситуацию.
– Каким же образом? – удивился я. – Ведь со смертью Бауэра все концы ушли в воду! Пропала ведь не одна Наталья, а бог знает сколько еще девушек!
– Я понимаю. С другой стороны, не было никаких гарантий, что Бауэр в суде стал бы давать показания. Он мог сослаться на какую-нибудь выдуманную историю, мол, подобрал девушку в притоне Гамбурга, а препарат ему подкинули вы.
– Но на ампулах наверняка были отпечатки пальцев!
Быстряков не стал со мной спорить и сказал:
– Наверное, вы правы. Но судьба распорядилась именно так. Я звонил уже сегодня Ивану Алексеевичу и рассказал о результатах вашей работы.
– К сожалению, результаты не слишком обнадеживают. Хорошо хоть, что девушку нашли.
– Теперь, видимо, дело передадут российским правоохранительным органам, а девушку депортируют в Россию.
– Я думаю, что чем быстрее это будет сделано, тем лучше. Было бы неплохо, если бы при этом были соблюдены правила секретности.