Допустимая погрешность некромантии
Шрифт:
Он смотрел пристально, без тени иронии.
— А ведь ты права. Мы просто не умеем. Тогда возвращайся прямо сейчас, Ольга. Останься для меня ярким воспоминанием, но возвращайся домой.
— Ты… отпускаешь меня? — я почему-то не чувствовала восторга.
Керин сел, выпрямился.
— Я ведь сказал.
— И что, ни капли сожаления?
— Я привык терять людей. Ты далеко не первая и не последняя.
Неожиданно для самой себя я разозлилась. До дрожи в пальцах. До желания ударить, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию, а не это бесконечное равнодушие.
— Тогда не тяни, Керин Шакка.
Он
В комнате было прохладно, и почему-то горела настольная лампа. Костя спал рядом, и я решила его не будить. Все новости можно сообщить утром. Осторожно встала и пошлепала босыми ногами на кухню. Налила воды из чайника и села за стол. Почему он меня так легко отпустил? Почему я попросила отпустить?
Тайишки внутри не было. Возможно, этот вопрос стоило обсудить с Шаккой — пусть бы хоть дал попрощаться влюбленным голубкам. Им, возможно, это было нужно. В отличие от нас. Внутри сосало какой-то смутной тревогой: вот прямо сейчас он материализуется из воздуха и заставит меня пойти с ним. Или в голову явится визжащая Тайишка и начнет умолять вернуться хоть на пять минут. Как если бы я что-то важное забыла там сделать. Но я ничего не забыла и ничего не потеряла, а эта муть в голове только оттого, что все произошло слишком неожиданно.
Разговор за завтраком прошел спокойно. Костя мгновенно узнал меня. И хоть плечи его опустились, но никаких выяснений отношений не случилось. Похоже, что они оба ждали этого момента. Интересно, как же они все это выносили? Костя попросил только:
— Можно, я какое-то время у тебя поживу? Буду спать на диване.
— Надеешься, что она хоть на минуту вернется?
Он смотрел в пол:
— Нет, не надеюсь. Просто пока физически не могу отсюда уйти.
— Тогда оставайся. В конце концов, когда-то мы должны были стать друзьями.
Присутствие Кости не раздражало. Наоборот, позволяло отвлекаться в болтовне. И все-таки он был единственным человеком, которому я могла рассказать о своих героических подвигах. Он не ныл, но и не называл Тайишку по имени и каждый раз запинался, когда приходилось говорить о ней, а к вечеру даже почти естественно улыбался.
— А! Забыл сказать, твой реаниматолог вернулся на работу!
— Что?! И ты только сейчас об этом сообщаешь?
Костя пожал плечами:
— Да тут столько новостей, что и не сообразишь, какая из них первостепенная. Мы тут еще много чего выяснили… с ней, — он осекся, но заставил себя говорить нарочито громко: — Представляешь, нашли в местной мифологии всех этих их демонов: гак, асуров, ёки! Это говорит о том, что у наших миров или общая история, или вы со своим реаниматологом далеко не единственные, кто перемещался между!
Я чуть не задохнулась от удивления, но не от его новостей:
— Подожди, Костя! А почему ты начал с Дмитрия Александровича, а переключился на демонов?!
— Так в этом и есть главное! Мы решили, что он один из демонов. Так, давай сначала. Чтоб тебя с института не отчислили, я бумажки принес в деканат — ну, выписку твою. А они спрашивают: «А где ж Соколова теперь, раз она здорова?». Посовещались… с ней и решили, что ее вряд ли в институт отправлять стоит, потому пошли в терапию, чтоб попробовать больничный выбить. Ничего не выбили: или, говорят, пусть в стационар оформляется, или пусть катится ко всем чертям. Мы три дня там тусили и тогда его увидели. Похоже, что отсиделся твой Дмитрий Александрович, понял, что его никто не преследует, и вернулся на прежнее место. Он нас, кажется, не заметил, да мы и не собирались его донимать. А потом про него начали говорить и выяснили, что… она его совсем другим человеком видит! Ну, мол, усов у него нет и ростом повыше. Представляешь?
— Усов?
— Ну да! И тогда-то она вспомнила, что есть в ее мире демоны, которые обличье могут менять. По крайней мере, это лучшее объяснение его долголетию, чем какой-нибудь вампиризм. Кстати, о вампирах, я после этого про Дракулу начитался…
Я рассмеялась:
— Ясно. Да, демоны иногда проникают в наш мир. Наверняка только ёки, потому что асурам и гакам нужна магия в крови, чтобы вселиться. И от них наши местные сказки пошли. Я тоже об этом думала.
— Во-от! — довольно протянул Костя. — И ведь они могут жить веками! Жуть, как интересно узнать больше.
— Завтра и узнаем. Я хочу пойти к Дмитрию Александровичу и снова с ним поговорить.
— Сбежит! — отмахнулся Костя.
— Возможно.
— А как же институт?
— Попробую оформить академ. Я пока морально не готова полностью вернуться к своей жизни.
Он снова уставился в пол, чтобы я не видела, как улыбка сползает с его лица:
— Да, понимаю. Эта история сильно нас всех зацепила.
Это ничего. Его тоска со временем пройдет. И мое сосущее ощущение в груди — тоже пройдет. Вряд ли после таких приключений могло все быть иначе.
Когда ночью укладывалась спать, у меня мелькнула мысль, что во сне смогу провалиться в Тайишку. Но этого не произошло. Керин не подвел, он отпустил меня — навсегда и без права вернуться. Вышвырнул из своего мира. Потому что я просила. Я была рада его честности, но настроение никак не поднималось выше Костиного. Просто нужно время, чтобы привыкнуть.
На следующий день мы отправились в квартиру Дмитрия Александровича. Он то ли не собирался открывать, то ли в самом деле отсутствовал. После этого мы караулили возле больницы. Стояли часами, замерзали и возвращались домой, чтобы на следующий день снова вернуться на пост. Не знаю, почему Костя тоже в этом участвовал — наверное, ему нужен был способ отвлечься.
Через неделю я плюнула на все и взяла билет до Томска. Погостила несколько дней у родителей, чем их порадовала. Костя и в этом путешествии составил мне компанию, а я вовсе не возражала. Мама с папой хоть и удивились, что мы сошлись после расставания, но парень им нравился. Хоть родным радость! Потому я и не стала их разубеждать. На самом деле мы с Костей и не думали сходиться… как не думали расставаться. Кажется, мы с ним срослись чем-то неуловимым, о чем никогда не говорили вслух: тем самым, что заставляет иногда замереть телом и мыслями и прислушаться к темной дырке внутри. Его больше не бесила моя непоседливость, мне стало плевать на его занудство, зато со мной был человек, с которым можно было сесть рядом без дополнительных объяснений и замереть.