Допустимые потери (Пер. И. Полоцк)
Шрифт:
– Харрисон! – воскликнул он и, протянув для пожатия руку, заспешил навстречу старику.
Тот, несколько опешив, одарил его недоумевающим взглядом. Такое обращение, видимо, его слегка напугало. Спрятав руки за спину, старик произнес:
– Вы, наверное, ошиблись, сэр. Меня зовут Грегор. Деймон отступил назад, растерянно щурясь, и даже тряхнул головой, чтобы прочистить мозги.
– Прошу прощения, – выдавил он, чуть ли не заикаясь. – Вы очень похожи на моего старого друга. Не знаю, чем были заняты мои мысли. Мой друг умер…
Старик посмотрел на него с подозрением и втянул воздух носом, как бы желая уловить запах спиртного.
– Я пока не умер, –
– Простите меня… сэр, – запинаясь сказал Деймон. – Видимо, я замечтался.
– По меньшей мере, – проскрипел старик. – А теперь, если позволите…
– Конечно. – Деймон отступил в сторону, чтобы дать своему собеседнику пройти.
Когда старик скрылся из виду, Деймон еще раз тряхнул головой и продолжил путь, чувствуя, как на спине проступает холодный пот. Он шел в офис, внимательно 66 глядя, куда ставит ногу, а прежде чем переходить улицу, убеждался в том, что по ней не мчатся машины. Однако, подойдя к зданию на Сорок третьей улице, Деймон остановился и тупо уставился на выходящих и входящих людей. Он почувствовал, что не может войти в дверь, подняться на лифте, чтобы увидеть мисс Уолтон и Оливера Габриельсена за их столами. У него не было сил притворяться, будто все идет как обычно и что его сотрудники могут рассчитывать на его поддержку, продолжая заурядный рабочий день.
Останавливать мертвецов на улице! Он представил недавнюю сцену, его начала бить дрожь. Когда-то именно в этот час он и мистер Грей частенько отправлялись на ленч в ресторан «Алгонкин», расположенный в одном квартале к северу от их конторы. Очень часто ленч заканчивался тем, что они перемещались из обеденного зала в бар, где мистер Грей тихо выпивал рюмку бренди. Он делал это много лет и очень привязался к этому заведению.
Деймон почти машинально прошел на Шестую авеню, ныне именуемую «Авеню Америк» (Эй, амиго, а ты знаешь, что такое Америка? И сколько их всего, этих Америк?), свернул на Сорок четвертую улицу и вошел в бар гостиницы «Алгонкин», где после смерти мистера Грея появлялся крайне редко. В принципе бар ему нравился, и Деймон не позволял себе углубляться в поиск причин, в силу которых он после смерти друга и партнера стал избегать это заведение.
Ушедшие из жизни имеют свои права. Место, где Деймон мирно беседовал со стариком в тихое послеобеденное время, навеки зарезервировано для него. В баре, кроме Деймона, никого не было, и бармен был ему не знаком. Он заказал коньяк, а не свой обычный скотч, припомнив, что мистер Грей (как странно, что даже после столь продолжительной дружбы он думает о нем как о мистере Грее, а не как о Харрисоне) больше всего любил «Бисквит Дюбошэ». Аромат напитка растревожил его память, и на какое-то мгновение он увидел рядом с собой мистера Грея. Присутствие старика не вселяло ужас или печаль, совсем напротив, оно привносило тепло, покой и утешение.
Последний раз он видел мистера Грея живым на вечере в честь десятилетия его совместной жизни с Шейлой. В их доме собралась небольшая компания из нескольких особенно симпатичных ему клиентов агентства и старинного приятеля Мартина Крюйза, который когда-то тоже был клиентом, но затем отбыл в Голливуд. Мартин стал высокооплачиваемым сценаристом, а все его дела вел специальный менеджер. В Нью-Йорк он прибыл для встречи с режиссером, и Деймон страшно обрадовался, услышав по телефону его голос за день до юбилея. Они были добрыми друзьями, а Мартин – порядочный и одаренный человек – всегда оказывался к месту в любой компании. Мартин написал два превосходных романа о жизни маленького городка в Огайо, в котором он родился и вырос. Но обе книги расходились еле-еле, и Крюйз сказал Деймону и мистеру Грею, что отправляется на Западное побережье.
– К дьяволу все это. Я сдаюсь, – заявил он. – Мне надоело умирать от голода. Количество ударов, когда долбишь головой каменную стену, должно иметь предел. Единственное, что я умею делать, это писать. Если кто-то желает платить мне за это деньги, то Бог им в помощь. Я попытаюсь не сочинять дерьмо, но если они захотят получить именно его, я выдам им навоза полной мерой.
Деймон знал его веселым, остроумным человеком, но теперь, во время приема аперитива перед ужином, он уже через несколько минут с грустью убедился в том, что его друг превратился в надутого, претенциозного пустозвона, непрерывно рассказывающего дурацкие анекдоты из жизни режиссеров и кинозвезд и затыкающего свой фонтан лишь для того, чтобы истерично хихикнуть. Слушая его, Деймон пребывал на грани нервного срыва.
Когда-то Мартин был крепко скроенным, немного склонным к полноте молодым человеком. Теперь же перед Деймоном стоял иссушенный, слегка смахивающий на скелет тип. Деймон догадался, что сценарист по меньшей мере два часа в день истязает себя аэробикой, а ест лишь фрукты и орехи. И все это для того, чтобы сохранить как можно дольше фигуру балетного танцора. Мартин был подстрижен под пажа, волосы его блестели, имели неестественный цвет черного дерева и полностью прикрывали уши. На нем были черная водолазка и черные брюки. На его груди болталась массивная золотая цепь. Туалет довершал пиджак желтовато-коричневого или, может быть, бежевого цвета. Мальчик из маленького города в Огайо, который он когда-то описал в своих книгах, благополучно исчез.
Не пробыв в комнате и десяти минут, он успел поведать собравшимся, что последняя картина, которую он только что закончил, влетела в семерку, а следующая вообще явится эпическим творением, и им повезет, если они уложатся в десятку. Деймон не сразу понял, что семерка означает семь миллионов, а десятка – десять миллионов долларов.
Мистер Грей, явившись позже других гостей, ясно дал понять, что не одобряет этого человека, заявив:
– А, великий Крюйз! Вернулся наконец, чтобы принять парад своих несколько потрепанных, но все же верных ему войск.
Деймон осознал, что приглашение сценариста на ужин было ошибкой.
Мистер Грей отступил на шаг и, оглядывая Крюйза так, как смотрят на экспонат в музее, с издевательским восхищением произнес:
– Это что, униформа «Парамаунт»?
После этого Деймон понял, что Мартин Крюйз больше ему никогда не позвонит, сколько бы раз ни появлялся в Нью-Йорке.
Тем не менее вечер оказался очень приятным. Крюйз откланялся рано, выпив лишь содовой с лимоном, отщипнув кусочек от ломтика печеной ветчины и поковырявшись вилкой в салате, который Шейла положила ему на тарелку.
На следующее утро Роджер и Шейла уезжали на месяц в Европу, и друзья, уже побывавшие там, наперебой перечисляли места, которые семейство просто обязано посетить. Те, кто еще не был в Европе, громко им завидовали.
Мистер Грей произнес торжественную речь и подарил Деймону дневник в кожаном переплете, в который тот должен был заносить свои путевые впечатления. Шейле же он вручил похожий на логарифмическую линейку прибор в замшевом футляре. При помощи его можно было быстро переводить метры и сантиметры в ярды и дюймы, а также легко считать, сколько стоит иностранная валюта в долларах США.