Дори Бэнгс
Шрифт:
За это время Дори выяснила у друзей, что действительно существует рок-журналист по имени Лестер Бэнгс и он даже вроде как знаменит. Один раз он выступал с J.Geils Band, «играя» на своей машинке. Он большая шишка и наверное поэтому большая задница. Дори решается позвонить ему в Нью-Йорк, натыкается на автоответчик и узнает голос. Все верно, это был он. Каким-то чудом она встретила Лестера Бэнгса и он пытался ее подцепить. Однако не получилось. «Одинокие Ночи» продолжаются, Дори!
Затем звонит Лестер. Он снова в городе. Дори настолько удивлена что заканчивает разговор намного мягче, чем собиралась.
Она
Дори не верит, что он идет на все это только ради того, чтоб попрыгать на ее костях. Не то, чтобы ему не нравились женщины или их собственные отношения были такими уж сверкающими. Лестер – как пришелец. Но это интересно и не требует многого. Все что требуется от Дори – нацепить самый неряшливый прикид и быть Той Цыпочкой с Лестером. Дори любит быть невидимой и смотреть за людьми, которые не знают об этом. Она видит в их глазах что они гадают, Кто Она, Черт Побери? Дори находит это смешным, рисует на салфетках наброски наиболее мерзких знакомых. По ночам она перерисовывает их в альбом, готовит диалоги. Это хороший материал.
Лестер также по-своему забавен. Он умен, не хитер, а чертовски, пугающе умен, как мудрец, не знающий этого или даже не желающий этого. Но в те моменты, когда он считает себя неотразимым он наиболее депрессивен. Ее раздражает, что он не пьет вместе с ней – это плохой признак. Он почти ничего не знает о рисовании, отвратительно одевается, танцует, как медведь.
И она влюбляется в него и знает, что он разобьет ее проклятое сердце.
Лестер отложил свой роман. Это не ново, он работал над ним в безнадежных спазмах десять лет. Но сейчас эти отношения поглощают всего его.
Лестера приводит в ужас мысль, что эта потрясающая женщина погубит себя из-за него. Он видел достаточно ее работ, чтобы понять, что в ней есть подлинный безумный гений. Он чувствует это. Даже когда она в страшном халате и шлепанцах, непричесана, со спутанными волосами, без грима он видит в ней драгоценную хрупкость дрезденского фарфора. Мир кажется водоворотом первобытной злобы, готовящимся к Армагеддону и что, черт возьми, кто-нибудь может сделать? Как он может быть счастлив с ней и не быть за это наказан?
Сколько они смогут нарушать законы, когда появится Полиция Новы?
Но с ними ничего страшного не случается. Они просто живут.
Затем Лестер попадает в ядовитое облако голливудских денег. Он пишет сценарий, тупой и откровенно коммерческий, про несуществующую металлическую группу – и совершенно неожиданно получает за это восемьдесят тысяч долларов.
У него никогда не было таких денег. С нарастающим ужасом он понимает, что продался.
Чтобы отметить это событие Лестер покупает шесть граммов неких кристаллов и берет в аренду белый кадиллак. Он быстро уговаривает Дори поехать с ним в сверхестественное Керуаковское путешествие в Дикое Сердце Америки и, хохоча как гиены, они залезают в машину и отбывают
Через четыре дня они в Канзас-Сити. Лестер лежит на заднем сиденье в полусне в стиле Хэнка Вильямса, Дори за рулем. Им не о чем говорить, они лихорадочно спорили от самого Альбукерка.
Ноздри Дори сморщены от кокаина. Она отключается. Лестер вылетает с заднего сиденья, он просыпается и обнаруживает Дори без сознания и с кровавой раной на голове. Кадиллак вдребезги разбит о придорожный столб.
Лестер выдерживает два часа этого кошмара. За это время ему удается найти помощь и доставить Дори в травматологический центр Канзас-Сити.
Он сидит там, смотрит на нее, убеждает себя в том, что он потерял все, все кончено, она возненавидит его. Боже, они могли погибнуть! Когда она придет в себя, ему придется встретиться с ней. Эта мысль что-то разрывает в нем. Он в панике сбегает из госпиталя.
Он попадает в грязный рок-подвал, запрыгивает на стол, заводит драку с вышибалой. После третьего нокдауна он орет менеджеру о том, как он уничтожит это говно, и в конце концов показывается красномордый и потеющий хозяин.
Трагедию хозяина мы не будем описывать. Это жирный, бледноволосый, жующий сигару неудачник, который пытался построить свою жизнь по образцу Элвисовского Полковника Паркера. У него это не получилось. Он ненавидит юность, он ненавидит рок-н-ролл, он ненавидит хитрожопых хипов-наркоманов, так мешающих честному бизнесмену зарабатывать себе на жизнь.
Лестера притаскивают в его офис за сценой и он ему все это сообщает.
Затем хозяин теряет дар речи – он никогда не видел никого так очевидно, безнадежно и отчаянно разбитого, как Лестер Бэнгс, кто мог бы при этом связно говорить фразы типа «сведенные к роли придатков Машины», утирая кровь с разбитого носа.
Лестер, дрожащий и с красными глазами, говорит ему:
– Иди в жопу, Джек. Я могу управлять этим кабаком лучше, чем ты, даже будучи смертельно пьяным, я могу сделать это место траханой Легендой Американской Культуры, козел ты вонючий.
– Да, дерьмо, если бы у тебя были деньги, – говорит хозяин.
– У меня есть деньги! Показывай свои бумаги, ублюдок!
Через несколько минут Лестер выписывает чек, свершается рукопожатие.
На следующий день он приносит Дори розы из магазина на первом этаже госпиталя. Он сидит рядом с ней на кровати, они сравнивают синяки и Лестер рассказывает ей, что он промотал все деньги. Они привязаны к самому Сердцу Америки и все в синяках. Им остается только одно.
Через три дня они женятся во Дворце Правосудия Канзас-Сити.
Естественно, свадьба не решила ни одной из их проблем. Она стала небольшим событием, ее отметили в колонках слухов рок-журналов, они получили несколько телеграмм, и мать Дори казалась очень довольной. Они даже получили поздравление от Джулии Берчил, марксистки-амазонки из New Musical Express, теперь пишущей в модные журналы и ее мужа Тони Парсонса, пресловутого «юного хиппи-стрелка», который пишет теперь романы о гангстерских разборках. Тони и Джули как-то прошли через это. Вдохновляет.
Некоторое время Дори называет себя Дори Седа-Бэнгс, как ее лучшая подруга Элин Комиски-Крамб, но потом ей это надоедает и она называет себя просто Дори Бэнгс – это звучит и так вполне ужасно.