Дори Бэнгс
Шрифт:
Лестер не может сказать, что он так уж счастлив – но он занят. Он переименовывает клуб в «Waxy's Travel Lounge» – по причинам, только ему известным. Клуб быстро и основательно съедает деньги. Через месяц Лестер перестает пускать Metal Machine Music Лу Рида перед концертами и посещаемость несколько возрастает, но Waxy's все равно известен только в узких колледжских кругах и до простой публики это не доходит. Очень скоро они разоряются и живут за счет обзоров Лестера.
Дори делает рекламки для Waxy's. Они настолько замечательны, что люди действительно приходят туда – даже после того, как несколько раз обжигались о группы, слушать которые может только Лестер.
Через
Они заняты штопкой раненого эго и сбором разбросанных носков Мистера Замечательного. Невелика тайна.
И к тому же ей тридцать шесть и денег едва хватает на жизнь. Она крутит педали старого велосипеда, видит вокруг улыбающихся яппи – нам не нужно решать, как жить – все за нас решено и это так бережет силы!
Но они живут дальше, иногда у них бывают светлые моменты. Например, когда Лестер решил отдавать клуб по средам каким-то черным ребятам для дискотек и это стало началом рэп-сцены Канзас-Сити и клуб стал приносить кой-какие деньги. И «Polyrock» – группа, которую Лестер сначала возненавидел а потом привел к всемирной славе – записала в Waxy's живой альбом.
А Дори получила контракт на двадцатисекундную мультипликационную вставку для MTV. Это было здорово и она начала заниматься мультипликацией за относительно приличные деньги. Она даже купила у какого-то видеохакера из Кремниевой Долины Macintosh II. Всю свою жизнь Дори ненавидела компьютеры, боялась и презирала их, но эта штука – она просто другая. Это искусство, которого еще не существует и она создает его из ничего – и это прекрасно.
Роман Лестера не продвигается, зато он пишет «Серьезный Путеводитель по Ужасающему Грохоту», который становится культовой книгой. Модный французский семиотик пишет роскошное предисловие. Помимо прочего книга вводит термин «chipster», описывающий тип людей, который и не существовал, пока Лестер не описал его и он не стал всем очевиден.
Но счастья у них нет. Оба они не слишком серьезно относятся к понятию «верность до гроба». Однажды у них случается яростная ссора – кто кого заразил герпесом, и Дори уходит на полгода и возвращается в Калифорнию. Она находит старых подруг и обнаруживает что те, кто выжили – замужем и с детьми, старые друзья – обрюзгли и еще более убоги, чем Лестер. Черт, это не счастье – но все же это чего-то стоит. Она возвращается к Лестеру. Он благодарен, являет образец скромности и предупредительности почти полтора месяца.
Waxy's действительно становится своего рода легендарным местом – но за это не платят. К тому же чертовски трудно быть владельцем бара и посещать собрания Анонимных Алкоголиков.
Лестер сдается и продает клуб. На вырученные деньги они покупают дом, обнаруживают, что вместе с ним они получили много новых проблем – и уезжают в Париж, где много спорят и транжирят оставшиеся деньги.
Они возвращаются. Лестеру из всех ужасных подарков судьбы достается профессорский пост. В колледже штата Канзас. Лестер преподает Рок и Популярную Культуру. В семидесятые годы столь безнадежному отщепенцу не было бы места в Серьезном Учебном Заведении – но сейчас конец девяностых, и Лестер пережил эру внезакония. Кого мы обманываем? Рок-н-Ролл стал всемирной информационной индустрией, стоящей миллиарды и триллионы, и если в колледже
Саморазрушение – очень нелегкое дело. В конце концов они сдаются. Они потеряли боевой задор, это слишком больно, просто жить – намного легче. Они едят здоровую пищу, рано ложатся спать и ходят на факультетские вечеринки, где Лестер скандалит из-за места на стоянке.
В начале века Лестер наконец публикует свой роман, но он оказывается скучным и тусклым, критика разносит его и скоро о нем никто не вспоминает.
Было бы приятно сказать, что годы спустя роман Лестера считался бы Классическим Шедевром – но правда в том, что Лестер – не писатель, он культурный мутант и его прозрение и энергия истощились. Съедены Зверем, старик. Его мысли и дела изменили мир – но далеко не так сильно, как он мечтал.
В 2015 году Лестер умирает от сердечного приступа. Он убирал снег со своей лужайки. Дори кремирует его в плазменном крематории – из тех, что вошли в моду на заре века. В New York Times Review of Books появляется трогательная ретроспектива – но правда в том, что он забыт, яркая сноска на полях историков культуры.
Через год после смерти Лестера то, что осталось от Waxy's Travel Lounge сносят – расчищается место под небоскреб. Дори отправляется посмотреть на руины.
Она бродит среди до боли неромантичного мусора – и в это время нить Судьбы опять проскальзывает и к Дори приходит Видение.
Томас Харди называл это Имманентной Волей, для китайцев это могло бы быть Тао – но мы, постмодернисты конца XX века, нашли бы удобный псевдонаучный термин, например «генетический императив».
Дори, будучи просто Дори, узнает в светящейся человекообразной фигуре Ребенка, Которого У Них Не Было.
– Не волнуйтесь, миссис Бэнгс, – говорит ей Ребенок, – я мог бы умереть в детстве от страшной болезни или вырасти, застрелить Президента и разбить ваше сердце – и в любом случае из вас получились бы еще те родители.
Дори узнает в этом Ребенке себя и Лестера, перламутровый блеск правого глаза – от Лестера, спокойный, внимательный левый глаз – ее. Но между глазами, где должен находиться живой, дышащий человек – пустота, холодное галактическое поблескивание.
– И не чувствуйте вины за то, что вы его пережили, – говорит Ребенок, – потому что вас ждет то, что издевательски называют Естественной Смертью, привязанной к трубкам, среди чужих людей, старой и беспомощной.
– Но это что-нибудь значило? – спрашивает Дори.
– Если вы имеете в виду – были ли вы Бессмертными Художниками, оставляющими вечные следы на бетонных стенах Времени – нет. Вы не ходили по Земле, как Боги, вы были просто людьми. Но лучше настоящая жизнь, чем никакой. – Ребенок вздрагивает. – Вы не были особо счастливы вместе но вы устраивали друг друга и если бы вы жили с другими – было бы четверо несчастливых. Ваше утешение в том, что вы помогли друг другу.
– И все? – произносит Дори.
– И все. Этого достаточно. Просто укрыть друг друга, помочь друг другу. Все остальное – мишура. Когда-нибудь, что бы вы не делали, вы исчезнете навсегда. Искусство не может сделать вас бессмертными. Искусство не может Изменить Мир. Искусство даже не может залечить душевные раны. Все, что оно может – немного облегчить боль и сделать вас более чувствительными. И этого достаточно. Материальное значение искусства доступно только холодному межзвездному Космическому Принципу, как ваш покорный слуга. Но если вы попытаетесь жить по моим стандартам – это только быстрее убьет вас. По своим стандартам неплохо справились.