Дорога доблести
Шрифт:
Первым делом Руфо достал из шкатулки здоровенный сундук из тикового дерева. Стар тут же открыла его и принялась вытаскивать из таинственных глубин всевозможные прозрачные прелести.
— Оскар, что ты думаешь об этом? — Она прижимала к груди длинное зелёное платье, разглаживая юбку на одном из бедер для лучшего обозрения. Тебе нравится?
Еще бы мне не нравилось! Если это был оригинал (а я и подумать не мог, что Стар наденет жалкую копию), то не стоило пытаться даже вообразить его цену.
— Шикарная тряпочка! — сказал я. — Но, послушай, мы же вроде собирались путешествовать?
— Совершенно верно.
— Но я не вижу поблизости ни одной стоянки такси. Ты не боишься, что платье порвется?
— Оно не рвется. И я не собираюсь его носить. Я хочу только показать его тебе. Разве оно не великолепно? Хочешь, я пройдусь в нём, как манекенщица? Руфо, где мои сандалии на высоких каблуках, ну те, что с изумрудами?
Руфо ответил на том же языке, на котором ругался в минуту своего прибытия. Стар лишь пожала плечами и сказала:
— Успокойся, Руфо. Игли подождет. И кроме того, мы все равно не сможем с ним встретиться раньше завтрашнего утра. Да и милорду Оскару ещё надо выучиться здешнему языку… — И все же она бросила это зелёное роскошество обратно в сундук.
— А вот и ещё одна прелестная штучка, — продолжила Стар, поднимая в воздух нечто. — Это просто шутка, больше ни на что она не годится.
Я понял, что она имеет в виду. «Штучка» была по преимуществу юбкой, с крохотным корсажем, который лишь все поддерживал, но ничего не скрывал стиль, изобретенный на древнем Крите, и, как мне приходилось слышать, все ещё пользующийся популярностью в «Оверсиз уикли», «Плейбое» и в ночных клубах. Это стиль превращал паданцы в настоящие буфера. Впрочем, Стар в этом не нуждалась. Руфо тронул меня за плечо.
— Босс! Не хотите ли взглянуть на арсенал и выбрать, что нужно?
— Руфо, жизнь надо украшать, а не подгонять, — с упреком заметила Стар.
— У нас останется куда больше жизни для украшения, если Оскар выберет то, что применит с наибольшим эффектом.
— Оружие ему все равно не понадобится, пока мы не уладим отношения с Игли. — Стар, однако, перестала настаивать на демонстрации новых моделей и, хотя мне было дьявольски приятно смотреть на неё в это время, я все же с готовностью взялся за инспекцию оружия, которым мне предстояло пользоваться, поскольку предназначенная мне работенка явно того требовала.
Пока я любовался организованным Стар показом мод, Руфо успел разложить коллекцию, которая была чем-то средним между армейским арсеналом и музеем: шпаги, пистолеты, копье футов в двадцать длиной, огнемет, две базуки, между которыми лежал автомат Томпсона, медные кастеты, мачете, гранаты, луки, стрелы, «кинжал милосердия»…
— А почему нет пращи? — спросил я для подначки.
Руфо оказался на высоте:
— Какой тип вам угодно иметь, Оскар? С вилкообразной рукоятью? Или обыкновенную пращу?
— Извини, что затронул эту тему. Из рогатки я никогда и ни во что не попаду. — Я поднял «Томми», убедился, что магазин пуст, и начал разборку. Автомат был почти новехонький, но пристрелянный настолько, чтобы механизм работал как часы. Вообще-то говоря, «Томми» не намного точнее бейсбольной биты, да и радиус действия у него лишь чуть больше. Есть, конечно, и свои достоинства — если из него попадешь в человека, так тот обязательно упадет и не встанет. Оружие это короткое и не очень тяжелое, обеспечивает большую плотность огня на нужное время. Подходящая игрушка для боев в зарослях и для схваток, близких к рукопашной.
Я-то сам, признаться, больше уважаю что-нибудь со штыком на конце для случаев, так сказать, интимного характера и что-нибудь, обеспечивающее высокую точность попадания в тех случаях, когда враждебные действия ведутся с дальних рубежей. Поэтому я отложил «Томми» и взял «Спрингфилд», правда изготовленный на заводе в Рок-Айленде, что было видно по серийному номеру, но все равно «Спрингфилд», Эта винтовочка пробудила во мне те же чувства, что и австралийский «Альбатрос» — ведь некоторые виды механизмов столь совершенны, что единственное средство улучшить их — это сконструировать заново.
Я передернул затвор, сунул палец в ствол, осмотрел мушку. Ствол сверкал, никаких потертостей, на мушке была отчетливо видна малюсенькая звездочка. Чудесное оружие!
— Руфо, а какова местность там, куда мы двинемся? Такая же, как тут?
— Сегодня будет такая же. Но… — он виновато принял винтовку из моих рук. — Здесь пользоваться огнестрельным оружием запрещено. Шпаги, ножи, стрелы — все, что рубит, колет, режет с помощью человеческой руки, пожалуйста. Но не огнестрельное.
— А кто это распорядился так? Он пожал плечами:
— Спросите лучше у Неё.
— Но если пользоваться нельзя, то зачем ты их брал вообще? Да и боеприпасов я не вижу.
— Боеприпасов хватит. Позже, когда мы доберемся до… до другого места… живыми, я имею в виду… А что вам понравилось из разрешенного оружия? Вы из лука стреляете?
— Пока ещё не знаю. Покажи-ка, как это делается. Руфо хотел что-то сказать, но, пожав плечами, взял лук. Надел кожаную перчатку и тщательно выбрал стрелу.
— Вон то дерево, — указал он, — то, у корней которого лежит белый камень. Я буду целиться на высоту груди.
Он наложил стрелу, поднял лук, натянул тетиву и спустил стрелу, все это одним плавным, текучим движением. Стрела вонзилась в ствол дерева в четырёх футах от земли.
— Хотите посоревноваться? — ухмыльнулся Руфо. Я не ответил. Знал, что попасть не смогу, разве что по чистой случайности. В детстве у меня был лук, подаренный на день рождения. Попадал я из него редко, а потом и стрелы куда-то запропастились. Тем не менее, я весьма картинно стал выбирать себе лук, отыскав самый большой и тяжелый. Руфо вежливо откашлялся.