Дорога доблести
Шрифт:
Вернулась Стар.
— Никакого такого закона не требуется, — твердо сказала она. — Нечего, Руфо, болтать о вещах, в которых ты не разбираешься. Нарушение экологического баланса — самая худшая ошибка, которую когда-либо может позволить себе правительство.
Руфо ворча удалился.
— Любовь моя, а зачем нужны драконы? Реши мне эту задачку, пожалуйста.
— Я никогда не занималась экологическим балансом Невии, это лежит вне моей компетенции. Однако могу предложить на выбор несколько вероятных последствий нарушения равновесия, которым явится попытка уничтожить драконов, что, вообще-то, жителям Невии вполне по силам. Ты видел, что на их технологию просто так чихнуть нельзя. Эти крысы и свиньи портят посевы. Крысы контролируют рост численности кабанов, пожирая поросят. Но крысы для полевых культур ещё хуже, чем дикие свиньи. Драконы бродят по этим лесам в дневное время — они дневные животные, а крысы — ночные, и забираются в крысиные норы, спасаясь от жары. Драконы и свиньи ограничивают рост подлеска, причем драконы в этом деле особенно важны, так как объедают нижние ветви деревьев. Но дракон с удовольствием съест и вкусную крысу. Каждый раз, когда они натыкаются на крысиную нору, они вдувают туда пламя, что, правда, не всегда убивает взрослых крыс, поскольку те для каждого нового помета строят две норы, но уж наверняка уничтожает приплод; после этого дракон разрывает нору и получает свой излюбленный завтрак. Существует давнее соглашение, почти договор, что пока драконы придерживаются своей территории и занимаются уничтожением крыс, люди их не тревожат.
— Но почему бы сначала не истребить крыс, а потом уж приняться и за драконов?
— И позволить диким свиньям безнаказанно размножаться? Слушай, милорд муж, я не знаю всех ответов на вопросы, которые могут возникнуть по этой проблеме, но зато уверена — нарушение экологического равновесия — вопрос, требующий подхода, основанного на боязни ошибок, длительном размышлении и на сложных компьютерных расчетах. Жители Невии, поверь, вполне удовлетворены своим решением не обижать драконов.
— Но, видимо, нам все же придется их потревожить. Это не нарушит договора?
— Это не договор в точном смысле этого слова, это народная мудрость невианцев и условный рефлекс, а возможно, и инстинкт со стороны драконов. Если нам повезет, мы их не потревожим. Но тактику действий тебе лучше обсудить с Руфо сейчас. Там у нас времени не будет.
Итак, я остался с Руфо обсуждать проблему, как лучше убить дракона, а Стар слушала нас и одновременно заканчивала свои приготовления.
— Что ж, — мрачно подытожил Руфо, — это лучше, чем сидеть тихонько, как устрица на створке своей раковины, и ждать, пока тебя съедят. Так-то более достойно. Я лучше стреляю из лука, милорд, чем вы, или во всяком случае — так же хорошо, а поэтому возьму на себя зад, тем более, что этим вечером я буду менее ловок, чем обычно.
— Смотри, надо быть готовым и к действиям в другого конца, если дракон обернется.
— Это вам надлежит готовиться, милорд. Я-то и без того буду готов, ибо при мне самый лучший стимул — забота о сохранности собственной шкуры.
Стар тоже была готова. Руфо ещё во время нашего совещания упаковал шкатулку и приторочил её к спине. Стар надела нам на каждую ногу чуть выше колена по подвязке, затем усадила на камень так, чтобы лица были обращены к месту назначения.
— Руфо, достань дубовую стрелу.
— Стар, а это, часом, не из книжки Альбертуса Магнуса?
— Почти, — ответила она. — Только мой рецепт надежнее, а ингредиенты, использованные при изготовлении подвязок, дольше сохраняются. Извини, милорд муж, мне надо сконцентрироваться на моем волшебстве. Положи стрелу так, чтобы она была направлена на пещеру.
Я повиновался.
— Точно ли она нацелена?
— Если карта, которую ты мне показала, верна, то все в порядке. Стрела смотрит туда же, куда был проложен наш курс после того, как мы вошли в лес, свернув с дороги.
— Как далеко от нас Лес Драконов?
— Послушай, любовь моя, уж если мы летим по воздуху, то почему бы нам не миновать этот лес и не причалить прямо к пещере?
Стар терпеливо ответила:
— Я бы очень хотела так поступить. Но там у леса такие густые кроны, что возле пещеры сесть нельзя — не проскочишь сквозь ветви. А те твари, что живут в кронах — куда хуже драконов. Они вырастают…
— Пожалуйста, перестань, — взмолился Руфо. — Меня и без того тошнит, хотя мы ещё и не в воздухе.
— Ладно, об этом потом, Оскар, если тебе будет интересно. В любом случае мы не можем рисковать и не станем этого делать. Эти твари живут вне досягаемости драконов. Так как же далек от нас лес?
— М-м-м… миль восемь с половиной, с учетом того расстояния, которое мы уже прошли. Затем останутся ещё мили две до пещеры с Вратами.
— Хорошо. Теперь оба вы должны крепко обхватить меня за талию, как можно больше соприкасаясь с моим телом. Сила должна быть распределена равномерно. — Руфо и я обняли её со спины, и пальцы наших двух рук крепко сомкнулись у неё на животе. — Все правильно. Держитесь крепче! — Стар нарисовала какие-то цифры на скале возле стрелы.
Стрела поднялась в воздух и полетела. Мы за ней.
Не знаю, как можно все это не считать магией, точно так же, как не представляю себе, из чего были сделаны эти эластичные подвязки. Если угодно, то считайте, что Стар нас загипнотизировала, а затем воспользовалась своим экстрасенсорным эффектом для телепортации нас на расстояние восьми с половиной миль. Словечко «экстрасенсорный», ясное дело, лучше, чем «магия» — известно, что однослоговые слова куда действеннее многослоговых<Намек на то, что почти все «неприличные» слова в английском языке однослоговые.>, последнее проверено на речах Уинстона Черчилля. Я не понимаю значения ни того, ни другого термина, точно как не понимаю, почему не могу заблудиться. Или — как могут другие люди отличаться от меня в этом отношении!
Когда я летаю во сне, то это происходит двумя путями: один из них в стиле лебединого полета — нырок вниз, затяжное пике, кружение, как в водовороте, посадка, завершающая наслаждение; другой — в позе сидящего турка, когда летишь медленно, спокойно, управляя полетом с помощью силы воли.
Именно так летели мы в этот раз — будто на планере, но без него. Ночь была прямо предназначена для полета (впрочем, на Невии все ночи таковы дождь идет только под утро и только в дождливый сезон, как мне говорили), та из лун, что побольше, серебрила поверхность у нас под ногами. Лес кончился и перешел в открытую местность, усеянную отдельными группами деревьев, а тот лес, куда мы летели, казался нам издалека чёрной стеной, гораздо более высокой и мощной, чем прекрасные лесные массивы, что остались у нас за спиной. На большом отдалении слева были видны поля дома Лердики.
Мы не продержались в воздухе и двух минут, как Руфо сказал «пардон» и отвернул голову в сторону. Дело тут было явно не в пустом желудке: хотя на нас не попало ни капли, струя из него била как из фонтана. Это был единственный инцидент за все время полета.
Когда мы долетели до первых высоких деревьев, Стар быстро шепнула «Амех». Мы зависли в воздухе на манер вертолета, а затем опустились вниз на посадочную площадку, вполне достаточную для наших трех седалищ. Стрела лежала на земле прямо перед нами, уже безжизненная. Руфо положил её в свой колчан.