Дорога доблести
Шрифт:
— Каждое твое слово укрепляет мои надежды. Не скажешь ли ты ещё что-нибудь об ожидающих нас опасностях? Что нас ждет — танки? Кавалерия? Зеленые великаны с волосатыми ушами?
Стар явно чувствовала себя не в своей тарелке.
— Все, что я скажу, может тебя только запугать. Мы вправе предположить, что их войско будет состоять скорее из сконструированных, чем из живых существ, а это значит, что их внешний вид может быть любым. Кроме того, многое, возможно, будет иллюзией. Я говорила тебе о гравитации?
— Не думаю, наверное — нет.
— Извини,
— Босс, если он движется — стреляйте, — вмешался Руфо. — Если оно говорит — режьте ему глотку. Таким путем вы уничтожите немало иллюзий. Особая программа действий вам не нужна: вот они — мы, а вот они — прочие. Стало быть, сомневаешься — убивай. И не надо зря напрягаться.
— Не напрягаться, значит! О’кей, волноваться будем, когда доберемся. А посему — кончай разговоры.
— Да, милорд муж, — поддержала Стар, — будет лучше, если мы несколько часов поспим.
Что-то в её голосе было новое. Я взглянул на неё, какие-то легкие изменения обнаружились и во внешнем облике. Она казалась меньше, мягче, более женственной и слабой, чем та амазонка, которая лишь два часа назад палила из лука в зверюгу, в сотни раз превосходившую её по весу.
— Отличная мысль, — проговорил я неторопливо и огляделся. Пока Стар рисовала чертеж Башни, Руфо упаковал все, что мы оставляли здесь, и теперь я это заметил — положил одну спальную подстилку у одной стены, а две других рядышком — у другой, самой дальней.
Я задал свой вопрос без слов, показав взглядом на Руфо и пожав плечами с видом «А что потом?»
Ее ответный взгляд не сказал мне ни «да», ни «нет». Вместо этого она приказала:
— Руфо, иди спать и дай ноге отдых. Ляг на живот или носом в стену.
Впервые Руфо показал, что не одобряет наших действий. Он ответил резко, но не на то, что Стар сказала, а на то, что подразумевалось.
— Подглядывать я не нанимался!
Стар сказала так тихо, что я едва разбирал слова:
— Извини его, милорд муж. Он стар, у него свои слабости. Когда он ляжет, я погашу свет.
— Стар, любимая, — шепнул в ответ я, — все это никак не соответствует моим представлениям о медовом месяце.
— Ты так хочешь, милорд, мой возлюбленный? — заглянула она мне в глаза.
— Да. По рецепту медового месяца полагается кувшин вина и ломоть хлеба, но там ничего не говорится о дуэньях мужского полу. Я очень сожалею.
Она положила свою легкую руку мне на грудь и опять посмотрела в лицо.
— Я очень рада, милорд.
— Рада? — Не понимаю, зачем ей понадобилось так говорить?
— Да. Нам обоим нужен сон. Из-за завтрашнего дня. Эта сильная рука, привыкшая держать шпагу, дарует нам ещё много ночей и рассветов.
Я сразу почувствовал себя лучше и улыбнулся ей.
— О’кей, Принцесса. Только сомневаюсь, что засну.
— Ах, конечно, заснешь.
— Побьемся об заклад?
— Выслушай меня, милорд,
— Что ж, отличная мысль. Но тебе же сон нужен ещё больше, чем мне.
— Прошу прощения, милорд, но это не так. Четыре часа сна сделают мой шаг снова пружинистым, а на устах вновь заиграет улыбка.
— Ладно!
Через пять минут я уже вытянулся на подстилке, глядя в самые дивные в мире глаза и слушая любимый голос, мягко выговаривавший слова на чуждом для меня языке.
14
Руфо тронул меня за плечо.
— Завтрак готов, босс. — Он сунул мне в одну руку сандвич, в другую кружку пива. — Хватит для драки, а ланч уже упакован. Я приготовил вам чистую одежду и оружие… помогу одеться, как только вы поедите. — Он был уже одет и подпоясан ремнем.
Я зевнул, откусил кусок сандвича (анчоусы, ветчина и майонез с чем-то, отдаленно похожим на помидоры или латук) и осмотрелся. Место рядом со мной пустовало, но, судя по всему, Стар только что встала. Она ещё не оделась. Стояла на коленях в центре зала и рисовала на полу какой-то узор.
— Доброе утро, болтушка, — сказал я. — Опять пентаграмма?
— Ммм… — Стар не подняла даже глаз.
Я подошел поближе, чтобы рассмотреть, что она делает. Что бы это ни было, но рисунок исходил не из пятиугольной звезды. Он имел три главных центра, был очень сложен, включал несколько надписей в разных местах — я не разобрал ни языка, ни алфавита. Мне показалось, рисунок чем-то походит на проекцию гиперкуба.
— Уже позавтракала, птичка?
— Я встала давно.
— То-то ты у меня похудела. Это тессаракт?<Тессаракт, или гиперкуб куб, имеющий четыре измерения.>
— Хватит! — она откинула волосы назад, взглянула на меня и смущенно улыбнулась. — Прости меня, дорогой. Колдуньи — стервы, как на подбор, это уж точно. Но, пожалуйста, не заглядывай мне через плечо. Я ведь работаю по памяти — книги пропали в болоте, и мне дьявольски трудно. И ещё — прошу тебя — сегодня никаких вопросов… Ты можешь нарушить мою уверенность в себе, а я должна быть совершенно уверенной.
— Прошу извинения у миледи, — расшаркался я.
— И не надо быть со мной таким официальным, родной. Просто люби меня и быстренько поцелуй, а потом оставь в покое.
Я наклонился к ней и наградил высококалорийным поцелуем с майонезом, после чего оставил в покое. Одевался я, одновременно приканчивая сандвич и пиво, потом зашел в естественный альков, в сторонке от Хранителей, установленных в проходе, в тот самый, что служил нам мужским туалетом. Когда я вернулся, Руфо уже ожидал меня с моей шпагой и перевязью в руках.