Дорога домой
Шрифт:
Она сразу проснулась, быстро села на кровати. «Где муж?» - подумала она и посмотрела на телефон. Увидела там два сообщения от Бори, спешно открыла их:
«Оленька, прости, я не успел попрощаться с тобой. Взял билеты на утренний рейс, вылетаю в Россию. Поеду сначала в интернат, потом к Валерию прояснять ситуацию. Позвоню, когда что-нибудь узнаю…»
И второе:
«Я обо всём договорился. Ты едешь с ребятами, нужно закончить дело. Не тревожься сильно, ты всё равно ничего сейчас не сможешь сделать, а подводить людей не нужно»
Спасибо, любимый… Поддержал, мягко говоря… Оля вытерла намокшие ресницы… Что же делать? Страшная новость не давала ей покоя, неизвестность затягивала в гущу переживаний и страха. Нет, нельзя отчаиваться… Нужно что-то делать… Но что? Куда бежать? Кого просить? Кто, кто может сказать, где находится её сын? Хоть что-нибудь о нём? Кто в этом мире может помочь?!
Мысли блуждали не находя ответа. Люди не могут найти… Никто не может найти… Но кто-то же должен знать… Кого просить?!
Оля теребила кружевной воротник сорочки, машинально, сама не замечая этого. Неожиданно, пальцы её нащупали что-то маленькое, твёрдое и острое… Она также машинально взглянула… Господи…
«Как же я могла забыть про Тебя?! Ведь Тошка, мы же с ним ходили в храм иногда… Сыночку так нравилось зажигать свечки, когда он был маленький… А потом – он ведь просил научить его молиться, он не знал как…».
Вот Кто может знать, где сейчас её сын. Потому что Он ведает над всеми – и над живыми и мёртвыми… Как, как она могла забыть о Нём?
– Господи… - прошептала она, глотая горячие слёзы, глядя на маленький образ распятого Спасителя, - Господи… Ты знаешь всё, ты хранишь всех людей, скажи мне, где мой сын? Мой сын, мой Тошка, Антон?... Прости меня, Господи, я же совсем забыла Тебя!… И, забыв Тебя, забыла сына… Пожалуйста, не оставляй меня… Пожалуйста!
Она встала, наклонилась к своему рюкзаку с вещами, порывшись, вынула оттуда небольшую зелёную записную книжку. Пролистав её, достала оттуда маленькую икону: там Богородица держала, нежно прижимая к себе, своего маленького Сына… А Он, прижавшись к ней щечкой, смотрел Ей в глаза и словно спрашивал о чем-то… Сын…
– Матерь Божия… Ты знаешь, что такое быть Мамой… Ты так любишь своего Сына… Ты – Мать всех людей на Земле…Пожалуйста, помоги мне… Помоги моему сыну… Сохрани его…
Она не знала молитв. Как-то в храме, бросился её в глаза маленький молитвослов с названием «Молитвы о детях». Но у неё, кажется, тогда не было с собой денег, и она его не купила… Хотя там были такие хорошие слова – сама так сказать она не смогла бы…
Она смотрела на образ. Молчала, лишь сердце, измученное заплаканное сердце тихо молилось, а разум только и мог шептать: «Помоги»… Несколько крупных капель упало на икону… Она поспешно их вытерла холодными пальцами, и снова стала просить… Богородица смотрела на неё и словно успокаивала своими добрыми ласковыми глазами…
Слёзы стихали. В сердце, словно умытом ими, черная буря тоски стала светлеть. Будто кто-то зажёг внутри маленький фонарь – маячок… Было грустно, но уже не так беспросветно, как раньше…
Мысли вставали на свои места. «Так, нужно поесть… Экспедиция вечером… Нужно собрать остатки вещей… Положить денег на телефон… Позвонить Боре…». Так не хочется выходить на улицу! Да и вообще никуда не хочется… Какая поездка?! Её мысли сейчас были там, в бескрайней глади лесов, изрезанной серпантинами дорог, в Тошкином интернате… В маленьком родном городке…
В городке! В её доме, в уютной квартирке, бедно обставленной, но до щемящей боли такой родной и нужной ей… Стоп!
Ей, и Антону! Как он плакал, когда они уезжали из дома! Как он любил эту квартиру… Сколько раз он спрашивал её: «Мама, когда мы поедем домой?!»
– Господи… - снова прошептала она, - помоги мне найти сына… Не оставь его! Я не отдам, никому его больше не отдам! О, как же я была не права!!!
Теперь она всё делала быстро. Домой! Почему ей сразу не пришла на ум эта мысль: Антошка сбежал домой! А куда ему ещё бежать в этой огромной стране?
… За полчаса номер был убран, ключ сдан, и Оля, перекусив мюслями с молоком и запив их горячей водой, накинув на плече свой походный рюкзак, быстро шагала по оживленным улочкам, на ходу доедая шоколадку. Только бы руководитель группы отпустил её! Только бы были билеты на самолёт! Только бы успеть, если конечно ещё можно успеть… «Тошка, - стучало в ей голове, - Тошка, миленький, держись… Господи, помоги нам… И тем, кто сейчас ищет своих детей, и тем, кто остался один в большом неустроенном мире…»
… А через полдня волнений, суеты, разговоров, молитв, она уже ехала в поезде «Москва - Нижневартовск», лежа на кровати и глядя, как проносится за окном это тревожное лето. «Нужно позвонить Боре… - думала она, - и поесть…». Дотянулась до кармана джинсов, вынула оттуда телефон, отыскала номер мужа. «Если он ещё не поменял его… Ну, раз не звонил – значит – не менял…». Так и есть, через несколько протяжных гудков раздался в трубке усталый и такой дорогой сердцу голос мужа:
– Алло, Оля!
Она вдохнула побольше воздуха и быстро проговорила, боясь, что сейчас он будет ругаться, и они поссорятся…
– Боря, ты молчишь, я выехала в Москву. Я обо всём договорилась! Меня отпускают. Я поеду сразу домой, может быть, Тошка рванул туда! Боря, я буду ждать его там. Вдруг он всё-таки жив… Я не могу здесь работать! Боря, я буду очень ждать твоего звонка, если ты что-то узнаешь о нём! Боря слышишь?
Нет, он не стал ругаться… Лишь только устало сказал:
– Да, Оля, я позвоню…
Нервы у неё были напряжены, и она молча повесила трубку…
… Дом. Вот оно, такое родное окошко на втором этаже пятиэтажной «хрущевки». Сколько она не была здесь? Она не помнила. Окна словно отбрасывали тень покинутого жилища… Она нетерпеливо потянула железную дверь… Такие родные низкие ступеньки, пыльные подоконники… И даже сломанные почтовые ящики, которые раньше так раздражали её, теперь успокаивали.
Ничто так не успокаивает заблудившееся, забывшее себя сердце, как постоянство места, где ты живёшь. Время идет, мы меняемся, меняется наше окружение, наши мысли, меняется даже наш характер, но вот ты возвращаешься на свою родину, на тот кусочек земли, где ты вырос – и видишь, что всё осталось прежним… Да, нет теперь той детской площадки, на которой ты играл со своими школьными товарищами, и тот дуб, который некогда казался тебе таким огромным – теперь всего лишь невысокое дерево… И двор стал поменьше, и ступеньки в подъезд другие… Но тот же дом, те же потемневшие от времени стены хранят отпечатки твоих детских ладошек, та же трава… Тот же воздух… Те же лавочки, только новые и покрашенные, на которых так же мирно и громко переговариваются бабушки в таких же застиранных ситцевых халатиках… И твоя квартира хранит ещё память о детских и юношеских твоих годах, и, напоминая о них, помогает тебе вспомнить себя… Дом на месте – и твоя душа успокаивается, и внутри, сквозь хаос изменений, невидимой опорой сквозит спокойствие.