Дорога домой
Шрифт:
Военкомат отнюдь не напоминал виденные в кино и хрониках военкоматы из сорок первого года. Не в плане архитектуры, конечно. Тут как раз всё сходилось. Здание было старым и, наверное, даже когда был последний ремонт, не помнило. Я не увидел здесь очереди желающих идти на фронт, или толп мобилизуемых. Стояли патриархальная тишина и покой. Сонный дежурный долго не мог понять, чего же я от него хочу, потом связался с кем-то по телефону, и ко мне вышел рыхлый майор с жирными губами и хлебными крошками на кителе в районе обширного живота. Он долго потел, всем своим видом показывая, как он недоволен таким, не в меру обязательным посетителем и, наконец, разродился:
– Слушай, мы здесь сами ничего не знаем, кроме того, что сообщили по радио. Связи с областным центром нет, а дальше и подавно. Приказа на мобилизацию не поступало. Давай я запишу твои данные, а ты иди, своими делами занимайся.
Вообще ничего не понятно. Но, подождём. Ждать пришлось два дня. Поезда не ходили, военкомату я тоже не понадобился. В вечерних пьяных посиделках в номере мужики делились последними новостями сарафанного радио и своими предположениями. По всему выходило, что власти уже нет, все коммуникации перерезаны, да и, похоже, и стран-то никаких не осталось. Так, анклавы, на которые ракеты пожалели. Типа этих Озерков, где и взять нечего, и гадости никакой отсюда ожидать не надо. Теперь надо решать дальше. Что делать и куда двигаться? Почти по классику.
Вообще, по логике вещей, не стоит, как говорят китайцы, дёргать тигра за усы. От добра добра не ищут. Стоило бы, может, попытаться осесть здесь. Тем более, что и дома никто не ждёт. Всё, вроде, правильно и логично. Однако, в душе у меня вдруг зародилось и стало расти некое иррациональное чувство. Домой! Домой и только домой. Внезапно защемило в груди, перед глазами встала уютная квартира, пейзаж за окном кухни с хрущёвкой, бликующей на солнце новенькой крышей из профнастила, запах кофе из медной джезвы. Даже пепельница, вечно полная окурков, показалась безумно родной. И потянуло так, будто там, в родном городе, ждёт меня кто-то очень дорогой. Решено. Только теперь нужно выбираться на выезд из города. А там, или попутки, или пешком. Хотя, от дома отъехать я успел достаточно далеко и теперь добираться до дома придётся через пол страны. Но, как говорится, дорогу осилит идущий. Ну, если повезёт, едущий. Вот только что ждёт меня в пути. Не дай бог попасть на территорию, заражённую отравляющими веществами. Или вирус какой боевой подхватить. Кто знает, чем тут по нам пуляли?
– Что завис, Витёк? – поинтересовался у меня Саша, рыхлый, постоянно потеющий мужик среднего неопределённого возраста, кажется, экспедитор какой-то фирмы с севера.
– Да вот, думаю, чего мы тут высиживаем?
– А что ещё делать?
– Домой идти.
– И как ты себе это представляешь? Поездов уже два дня нет.
– Пешком, на попутках. Как-то так.
– Ого! Ну уж нет. Я ещё не свихнулся. Такое расстояние преодолевать пешком. Да ещё в такое непонятное время! Лучше уж тут сидеть. Авось что и подвернётся.
– Это вечное наше авось! Нет. Я всё-таки завтра пойду.
У выхода из вокзала, свесив ноги наружу, в полицейском УАЗе сидел капитан, судя по возрасту, перехаживающий в этом звании уже третий срок. Щурясь на проходящую толпу, он курил, изредка сплёвывая на асфальт тротуара. Я подошёл к машине и, прикурив сигарету, вопросительно глянул на полицейского:
– Как тут вообще? – поинтересовался я.
– Да как? Власти нет, полиции тоже.
– А ты как же?
– Смену достою и тоже домой. Всё. Отслужил своё.
– А что раньше не бросил службу? Раз власти нет, можно уже давно по домам.
– Так я патруль и отпустил. А сам не привык на полдороге дела бросать.
– Понятно. И что же вместо власти?
– Ничего. Вон, делят, – он кивнул в сторону города.
Только сейчас я заметил дымы, поднимающиеся над городом. Откуда-то издалека ветер доносил звуки перестрелки.
– Сурово.
– А ты думал!
– А как бы мне на выезд из города попасть?
– Да вот через частный сектор по краю. Тут недалеко. И, тоже поосторожнее. Сейчас всякая сволочь повылезает. Анархия, мать её, порядка.
– Спасибо.
Я забросил сумку на плечо и зашагал к частной застройке, виднеющейся невдалеке. До застройки добрался быстро, углубился в переплетения улочек и переулков, петляющих, как бог на душу положит.Частный сектор всё не кончался, вечерело, и уже начало разбирать беспокойство. Заглядывая через заборы и стучась в ворота, я не сразу заметил компанию из четырёх крепких молодых людей, целенаправленно двинувшихся в мою сторону.
– Это что ты тут вынюхиваешь? – обратился ко мне один из них.
– Да ничего, ребята. Просто ищу, как бы мне из города выйти.
Внезапный удар в солнечное сплетение согнул меня пополам, а следующий, ногой в грудь, отбросил к забору. Затылок с глухим стуком соприкоснулся с крепкими досками, в голове загудело, мир вокруг померк и стал выглядеть, как через мутное стекло. Три силуэта склонились над моей сумкой, а четвёртый метнулся ко мне, и я ощутил на своей шее холод острого металла.
– Жить хочешь, не дёргайся. – прошипели над ухом.
Я и не дёргался. Откуда-то пришла апатия, и я безучастно наблюдал, как вытряхивали мои карманы и потрошили сумку. Наверное, я, всё-таки, на какое-то время выпал из действительности, потому что в определённый момент заметил, что сижу совершенно один, рядом валялись сумка и вещи, вываленные из неё прямо в придорожную пыль. На коленях лежал бумажник, брошенный туда грабителями. Чувствуя, как воротник набухает от крови, сочащейся из разбитого затылка, я собрал вещи обратно в сумку, автоматически проводя ревизию. Вещей практически не взяли. Да и не брал я никогда в командировку ничего ценного. Пропали только часы, нож, сотовый телефон. Зажигалку тоже забрали. И кому она понадобилась, дешёвая, пластиковая, одноразовая. Но в сумке всегда было пару коробков спичек, вместе с туалетной бумагой, завёрнутые в целлофановый пакет. Вот нож было жалко. Хороший, походный, с ложкой, вилкой и прочими прибамбасами, которые облегчают жизнь в дороге. Да ладно. Живой остался, самое главное. Из бумажника забрали только деньги. Кредитные карточки не тронули, что радовало. Оставалось надеяться на то, что в городке ещё не начали курочить банкоматы и деньги удастся снять. Состояние было не очень, мягко говоря. В глазах периодически двоилось, голова шла кругом. Меня вырвало и сразу стало легче. Но не намного. Отлежаться бы.
Уже в сумерках я вышел к реке, возле которой стоял заброшенный покосившийся дом. Пробравшись через запущенный и заросший сорняком участок, я зашёл внутрь. Да-а. Не отель Хилтон. Вонь, мусор и запустение просто кричали из каждого угла. Приметив лестницу наверх, поднялся на чердак. А вот здесь хоть не воняет. Переночевать можно. В углу нашёлся прелый матрас. Уже что-то. При последних лучах света отобрал в сумке футболку почище, полотенце, мыло и поплёлся к реке, хоть немного привести себя в порядок. Помывшись, стал собирать хворост для костра. В найденной консервной банке вскипятил воду, залил кипятком «Доширак», которым побрезговали на моё счастье грабители, и без аппетита, борясь с головокружением и тошнотой, поужинал. Потом улёгся на матрас и, стараясь не замечать неприятного запаха, исходящего от него, отключился.
Ночью спалось плохо. Было холодно, на участке кто-то шастал, а в голову всё лезли и лезли различные мрачные мысли. Завтракать было нечем, а оставшуюся пачку «Доширака» решил сохранить до обеда. Осталось, памятуя вчерашние события, озаботиться хоть каким-то оружием. В куче хлама внизу нашёлся кусок водопроводной трубы и ржавый кухонный нож без деревянных накладок на рукоятке. Я подточил эту железяку о донышко валявшейся тут же разбитой тарелки, проверил большим пальцем заточку и скептически хмыкнул. Ну, не до жиру. Хоть за ночь пришёл в себя, и голова почти не кружилась.