Дорога к Храму. Дилогия
Шрифт:
– Теперь знаю!
– Что значит «теперь»?! – взбеленилась общественная активистка. – Я вам об этом уже третий месяц говорю, а вы не слушаете…
Вся лекция была рассчитана на четверть часа, но, увы, у меня в запасе этой четверти не было, так что пришлось позорно спасаться бегством прямо по коридору. Толкнувшись в нужную дверь и тут же захлопнув ее за спиной, я мысленно возблагодарила Галирада за изматывающие утренние пробежки, ибо тяжелое дыхание Таррэ слышалось еще только за поворотом…
– Ну здравствуй, ведьма, –
– Извините, – выдохнула я, торопливо присаживаясь напротив.
– Ничего-ничего, – рассеянно отозвался он, неспешно перерывая кипу свитков на столе. – Это нам, старикам, уже некуда спешить, а молодые вечно за день на обоих концах Древа побывать успевают…
Слышать подобные речи из уст сорокалетнего на вид мага было бы очень странно, не знай я, что на деле ему под триста. Но научные исследования в области теоретической магии не проходят даром, и в искусстве продления жизни и сокрытия истинного возраста Винрагеру не было равных.
Маг завел речь о теме прошлого занятия, намереваясь неспешно подвести ее под сегодняшнюю, а я тоскливым взглядом уставилась в окно. Там, далеко внизу, вовсю буянила весна. Деревья кокетливо встряхивали нежно-салатовыми, только-только покрывшимися бахромой листьев веточками, звери торопливо долинивали, оставляя повсюду клоки зимней свалявшейся шерсти, все вытаивало, цвело и смердело. Единственным же украшением моего окна мог служить едко-зеленый плющ, от которого я меланхолично и последовательно отрывала листики.
– Иньярра! Где ты витаешь? – удивленно тряхнул меня за плечо магистр. – Так что ты думаешь по этому поводу?
Позорно спрашивать «какому?» стала бы только семикурсница. Мне же моя голова в последнее время стала напоминать некий механизм, который, в случае необходимости, можно было переключить только на одну линию приема, заблокировав на кворр все остальные. Что я тотчас и сделала, мгновенно возродив в памяти последнюю фразу Винрагера: «Получается, что одной силой воли мы можем заставить свое тело быть таким, каким захотим. Значит, первична воля, а не тело, не так ли?»
– Не всегда! – тут же заспорила я. – Ведь если вспомнить, то ни одного определения жизни не существует без привязки к материальной оболочке. И, какой бы волей человек ни обладал, если тело состарилось или заболело, то ему уже будет не до своей гениальной миссии в этом мире! Так или иначе, но наша жизнь слишком сильно зависит от организма, чтобы сбрасывать его со счетов.
Маг заспорил было, но очень быстро сдался. Помолчал немного, а потом задумчиво пробормотал:
– Знаешь, мне порой кажется, что ты ставишь всей целью своего обучения посадить в лужу учителя!
Я ответила ему нежной улыбкой вьютры перед свежим трупом и послушно с головой окунулась в «сладостный» мир энергий, векторов, констант и тому подобной дряни…
Еле
– Ладно, заканчиваем на сегодня. А то, гляжу, тебя уже ноги не держат, – проницательно заметил мечник и строго добавил: – А сейчас – иди спать.
– Ага, – машинально согласилась я, бессмысленно пытаясь поплотнее запахнуться в плащ, хотя и без того было жарко.
– Не «ага», Иньярра! – одернул Галирад. – Спать, а не как всегда!
– Ага, – уже с усталой улыбкой на губах повторила я. – Доброй ночи.
Мечник еще раз внимательно на меня посмотрел, прикидывая, сумею ли я вообще сегодня подняться с этой земли, задумчиво хмыкнул и коротко кивнул головой на прощание, беззвучно разворачиваясь и уходя в ночь.
Звезды стеклянно белели между рваными клочьями рыжеватых облаков, от леса, стоявшего темной стеной в десяти локтях левее, интуитивно веяло сыростью и теплом.
Над головой захлопали черные крылья, и Велир привычно опустился на плечо. Я с хитрой усмешкой повернула голову и заглянула в зеленые, вопреки всякой логике, птичьи глаза:
– Ну что, Велир, снова бесстыже нарушаем все существующие и половину несуществующих заповедей?..
Ворон стыдливо спрятал голову под крыло и ехидно раскаркался.
– Значит, единогласно, – задумчиво заключила я, поднимаясь с холодеющей земли.
Шумная корчма после половины версты темного, призрачно-зыбкого леса, обнимающего со всех сторон зловещими ветвистыми тенями, казалась уже единственным оплотом дерзкого света и хохота в этом мире. Я, облегченно выдохнув (ибо вторую часть пути шла уже чисто интуитивно, уверенная в том, что напрочь заблудилась) и зябко передернув плечами – весенние ночи бодрили, – торопливо толкнула дубовую дверь. Над головой тонко тренькнул колокольчик, но на него никто и не обратил внимания, ибо разобрать что-либо во всем этом шуме, гаме и пьяных воплях было довольно сложно.
Велир злобно щелкнул клювом, попав в чью-то наглую руку, по неведомой причине решившую, что меня можно бесцеремонно хватать за плечи. Я тут же развернулась и добавила уже от себя лично, резко выбросив пальцы в ударной Рюргена. Нахал тотчас загнулся, скрючившись пополам и по инерции откатившись на несколько шагов назад. Инцидент особого внимания не привлек: половина студентов Храма большую часть свободного времени проводили именно в «Волчьем стоне», распуская пьяные сопли на тему «как плохо жить» и требуя, чтобы их пожалели. И неизменно находились добросердечные личности, действительно готовые пожалеть жертву собственной бесхарактерности.