Дорога к Марсу

Лукьяненко Сергей Васильевич

– Получается… – Президент помедлил. – Мы и шагу не можем ступить без того, чтобы за нами не наблюдали, не устраивали каверзы…

– Никто за нами не наблюдает, никто каверз не устраивает! Это мы сами… Аналогия не очень хорошая, но я вернусь к организму и его клеткам. Каждая клетка Homo cosmicus, будучи разумной, считает, что за ней следят, ей подсовывают странные феномены, ею пытаются манипулировать… Но в этом и она сама участвует как часть

организма. А организм ведет себя так, как требуют законы выживания. Организму важна и каждая его клетка – каждый отдельный человек, но если условия складываются так, что клеткой нужно пожертвовать…

– А клетки, – задумчиво произнес президент, – вместо того, чтобы вместе работать на организм, ведут друг с другом борьбу не на жизнь, а на смерть. Как это понять с точки зрения вашей теории?

– Это не моя… да и не теория пока… – пробормотал Быков. – Все достаточно просто: организм развивается. Через противоречия, да. Войны, революции, религиозные распри, идеалы, пороки, достижения – все влияет на Homo cosmicus… по сути, на нашу общую судьбу.

– Вы думаете, мы выживем?

Быков пожал плечами.

– Вообще-то, – сказал он, – любой организм стремится сохранить себя… Может, мы потому и не устроили себе Армагеддон, хотя сколько уж раз подходили к грани…

– Спасибо, – сказал президент и поднялся.

Быков тоже встал, чуть не повалив стул.

– Спасибо, Виктор Андреевич, – повторил президент.

Похоже, он хотел протянуть Быкову руку, но воздержался от этого не предусмотренного протоколом жеста.

– В молодости, – продолжал президент, – я увлекался фантастикой. Помню слова Лема… Из «Соляриса», да? «Среди звезд нас ждет неведомое». И еще о том, что настало время страшных чудес. Похоже, и неведомое, и чудеса мы создаем сами, своим присутствием в космосе. Я правильно понял?

Быков кивнул.

– В будущих космических экспедициях, – сказал он, – придется все это учитывать. Допуск на причуды собственного разума. Если, конечно, подтвердится вторая гипотеза, а не первая.

Президент улыбнулся.

– Человек всегда сам создавал для себя трудности, а потом вынужден был их преодолевать.

– Да… Но теперь мы станем по-новому относиться к множеству известных вещей.

Быков посмотрел на часы. Странное дело: его наручный хронометр никогда не отставал, но сейчас секундная стрелка вяло трепыхалась, не перескакивая с секунды на секунду, а переползая – будто раздумывала, стоит ли вообще отсчитывать время. Быков поднял взгляд на электронные часы

над входной дверью и поразился: прошло час и тридцать пять минут, он говорил втрое больше времени, чем рассчитывал.

– Вы все сделали отлично, – прошептал ему на ухо генерал Уколов.

Президент, стоя за столом, ждал, пока гости выходили из кабинета. Почувствовав на себе взгляд, Быков обернулся, пропустил вперед Серебрякову и Уколова. Взгляд президента, казалось, призывал задержаться на минутку. Мысль показалась Быкову нелепой, но, когда генерал покинул кабинет, он приостановился, ожидая… чего? Быков не знал.

– Бог создал человека по своему образу и подобию, – тихо произнес президент. – Это так?

Быков не был готов к ответу, но все же сказал:

– Человечество, Homo cosmicus – Бог для людей…

– Когда-нибудь это существо… ноосфера… космическое человечество… Homo cosmicus, как вы его называете… станет разумным. Перестанет развлекаться, создавая для нас летающие тарелки, призраков, галлюцинации…

Быков понял, что занимало президента.

– Когда человечество станет разумным, клетки его тела перестанут убивать друг друга.

Президент кивнул, соглашаясь. Хотя, возможно, имел в виду что-то другое.

* * *

Наступил вечер. Недавно прошел дождь – быстрый, летний, теплый, – и воздух был пропитан влагой. Машина ожидала Быкова у подъезда, но ему хотелось пройтись, и он догнал Елену Серебрякову, которая тоже, видимо, решила подышать воздухом после трудного разговора с президентом. Ей, правда, пришлось больше молчать и слушать, но Быков все сказал правильно, ее вмешательства не потребовалось. Однако устала она не меньше.

– Хороший вечер, верно? – Быков пошел рядом.

– Смотрите. – Серебрякова тронула Быкова за рукав и подняла взгляд.

Над древними стенами Кремля в вечернем московском небе в окружении уже выступивших, но пока еще слабых в сумеречном свете звезд, ярко блестел, не мерцая, светло-зеленый бриллиант.

– Знаете, – сказала Серебрякова, – я жалею, что мне так и не пришлось полететь им навстречу.

– Успеете еще, – улыбнулся Быков. – Такой специалист, как вы, наверняка будет нужен в следующих экспедициях.

– А вы?..

– Мое место на Земле, – вздохнул Быков. – Самое главное все равно на Земле, верно?

Зеленая планета Марс поднималась над горизонтом – не грозный греческий бог войны, а символ будущей мирной жизни.