Дорога к саду камней
Шрифт:
Все вместе они спустились к колодцу, возле которого стояли деревянный ковшичек и пара чашек, услужливый настоятель набрал в ковшик немного воды и, пошевелив губами в благодарственной молитве, налил воду в чашечки и подал с поклоном Осибе и Юкки. За девочку чашку взяла служанка, которая, нежно обняв малышку, привычным уже движением поднесла край чашечки к ее алому ротику.
Когда капелька воды попала в рот Юкки, девочка глотнула и начала пить.
– Мне кажется, Осиба-сан, что ваша дочь все слышит и понимает, однажды ее душа сжалась и спряталась в крохотную ореховую скорлупку, в которой она сразу же заблудилась, точно в лабиринте духов, и теперь никак не может отыскать дорогу домой.
–
– Осиба уже не могла сдерживать рыдание, поэтому отвернулась от настоятеля.
– Я почему-то думаю, что Юкки вернет в этот мир что-то не?обычное. Что-то такое, что сможет поразить ее воображение, заставив мысли крутиться, а мозг работать.
– Лицо монаха сделалось печальным.
– Я боюсь, что наши тихие прогулки и рассказы о вселенных, спрятанных в садах, ничто для такой крепкой скорлупы, в которой оказалась ваша дочка. Для того чтобы принять всю глубину подобной теории, необходимо быть открытым и прозрачным. Юкки же все еще удерживает в ее убежище поразивший ее два года назад ужас. Она не может воспринять красоту цветка, озера или игру бабочек, потому что, прежде чем показывать ей все это, необходимо разрушить саму скорлупу. Сейчас, возможно, она слышит нас, отдаленно, как если бы находилась за семислойным занавесом. И если вы хотите пробиться к дочери, вам придется достучаться до ее тюрьмы. И...
– монах напрягся, - да простит меня Будда! Разбить ее тюрьму! Продолжим же наши прежние практики. Завтра мои люди раздобудут для вас с Юкки более сильное лекарство. И если сердце ее не может разбудить нежная музыка, мы будем бить в металлические барабаны, и пусть льется кровь!
Сказав это, он вымыл лицо водой из колодца и, не говоря больше ни слова, направился в сторону паланкинов.
Осиба отметила, что после неудачной попытки воскресить мозг и душу Юкки, его походка уже перестала быть прыгающей, а спина вдруг сгорбилась, точно настоятель вдруг постарел и утратил сам вкус к жизни.
Глава 10
ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ В ЖИЗНИ САМУРАЯ
Выбросьте из своей головы такие слова, как 'не могу', 'не получится', 'не умею', 'не достигну'. Выбросили? А теперь скажите мне все то, что хотели сказать, без слова 'не' или 'нет' - что произошло? Вы стали могущественны!
Побрившись и переодевшись в чистое кимоно, Ал надел на шею шнурок с медальоном, подаренным Кияма, со змеей, кусающей свой собственный хвост. Любопытная вещичка для Японии начала семнадцатого века, нечего сказать.
На рассвете Ал получил через одного из своих самураев письмо от Фудзико и теперь пытался сообразить, что делать. Во-первых, Фудзико не та женщина, что будет докучать своему благоверному, отправляя ему письмо за письмом, или, как это делали дуры в XXI веке, беспрестанно названивать своим мужьям на мобильники или заваливать ничего не значащими SMS-ками.
Подумаешь, большое дело, мужик поехал леса прочесывать в поисках распоясавшегося быдла, которое за неимением более полезного занятия крадет чужой рис и убивает крестьян.
За то время, что они были женаты, Ал много раз выступал со своими самураями под знаменами Токугава, и были эти путешествия и более опасными, и более длительными. Но Фудзико никогда не писала ему без веского на то повода. Как правило, строго раз в месяц отчет о доходах и расходах, когда был рядом, высылала чистую одежду и белье, что-нибудь вкусное из дома. Когда был в длительных походах, приходилось покупать себе все самому. Но это...
Ал раскрыл деревянную шкатулку и, достав листок, еще раз пробежал его глазами:
'Мой муж и господин! Имею честь пригласить Вас на торжественное и самое главное событие в жизни нашего приемного сына Минору Грюку, которое состоится во второй день новой луны в нашем доме в деревне Иокогама.
Преданная вам Фудзико'
Какое еще событие? Не планировалось никаких событий, когда он еще вчера уезжал из дома. А были бы, Фудзико обязательно сообщила. Это же ее обязанность. А свои обязанности она всегда выполняла с маниакальной дотошностью.
Не зная, как поступить, Ал отдал приказание немедленно паковать походные футоны и складывать шатры. Возле речки двое самураев секли головы пойманным разбойникам. Тащить их в деревню на дознание не было ни желания, ни времени.
Строго говоря, случись Алу выступать в суде по делу отловленных ронинов, он не смог бы доказать, что именно они безобразили в его владениях. Тем не менее практика истребления разбойников была такая: нашел банду, уничтожил банду. Ту, другую? Будда разберет. Случайно порешил разбойников, мешавших жить не тебе, а соседу, не извиняться же, в самом деле. Знать, придется вновь седлать коней и выслеживать головорезов. Покончил с одной бандой, свято место пустым не бывает, через малое время освободившаяся ниша заполнится новыми отморозками. И так все время.
За казнью наблюдали самураи десятка, аплодируя удачным ударам и отмечая, какой из разбойников перед смертью держался лучше. Впрочем, все ронины были молодцы, все, наверное, бывшие самураи. Все молча стояли на коленях, не сводя глаз со своих палачей.
В другое время Ал, без сомнения, пожалел бы смельчаков, отпустил их под честное слово или взял себе в отряд. Но... вечно эти 'но'.Не привыкший к подобной жестокости, поначалу Ал действительно старался расставаться с разбойниками по-человечески, получал от них клятву, что те больше не полезут на его землю и не поднимут оружие против клана Грюку или его сюзерена Токугава, даже давал немного денег на первое время. Но потом те же самые ронины с ?тараканьей дотошностью лезли на его территорию, уничтожая безвинных крестьян и воруя все, что не прибито.
А что им было делать? Службы нет, жрать охота, почти у всех жены, дети... А на другой территории разбойничают другие шайки. Полезешь грабить на чужую территорию - убьют, и к гадалке не ходи. За этим воровская братия во все времена зорко следила. Не просто убьют, с особой жестокостью убьют. А если семью найдут - и тех порешат не задумываясь. Приходится нарушать слово и продолжать грабить, но на этот раз уже более ожесточенно, чтобы и свидетелей не осталось.
Тогда Ал начал набирать из пойманных ронинов себе новых самураев. И поначалу все шло более или менее сносно. Бывшие разбойники приносили клятву верности, получали два меча и комплект одежды. И так продолжалось до тех пор, пока жена Ала Фудзико не попросила, чтобы ей немедленно разрешили совершить самоубийство, так как она не в состоянии оплатить содержание новых самураев. И поскольку она не справляется со своими обязанностями, ей нужно умереть.
После этого Ал стал более осмотрителен в плане благотворительности. Разбойников же он, страдая душевно, разрешил убивать, но только через расстреляние. Тогда снова в дело вмешалась Фудзико, утверждавшая, что вновь пришло время ей делать сэппуку, так как денег на пули нет. Впрочем, не оказалось лишних денег на стрелы, и никто не захотел сооружать виселицу, так как дерево также стоило немалых денег, и брезгливые самураи отказывались по нескольку раз использовать одну и ту же веревку, утверждая, что не их дело во?зиться с падалью. Оставался последний и, собственно, единственный в Японии способ - смерть через отсечение головы.