Дорога к счастью
Шрифт:
Женщины опустились на колени.
– Помоги, родимый! – протянула она руки и поползла к помещику.
Женщины последовали ее примеру.
– Встаньте, бабы, – сердито проговорил Ханенко. И, по-отечески улыбаясь, сказал: – Чего теперь сокрушаться? – он обвел зорким взглядом толпу. – Вижу, от сердца просите, не могу отказать. Главное, земля у вас есть и скотина, а хаты к осени поставим. Вот ты! – он ткнул пальцем в Степана. – Ты же плотник, собирай мужиков и поднимай дом. Пан Миклашевский в беде тебя не оставит. А вы, – обратился к своим крестьянам, – возьмете у бурмистра лесу да тесу – не бесплатно,
Богдан Леонтьевич посмотрел на Степана Гнатюка. Этот неказистый с виду мужичонка был хорошим плотником, дело свое любил и работал всегда с душой. Многим сельчанам помог дома поставить. Но все, что зарабатывал, пропивал до последнего гроша, оттого и был гол как сокол. Но его жена Глафира – видная женщина.
Когда пан Миклашевский был молод, положил он глаз на нее, на свою крепостную. И разгорелась между ними любовь. И ребенок вскоре должен был народиться. Но дошла молва до отца, старого пана. И женил он тогда наследника, а Глашку отдал в жены Степану Гнатюку. Тот и рад: такая красивая жена досталась в подарок от пана! Сначала Глафира родила дочь, после – сына. А потом судьба опять сделала виток и свела ее с бурмистром, Богданом Леонтьевичем.
Объезжал он хозяйские поля, а тут на закрайке леса увидел Глафиру. Остановился, стал ругать ее, что грибы собирает без спросу, не получив на сбор грибов его, бурмистра, разрешения. А та ему ответила, что хоть сейчас готова разрешение получить, и поклонилась так, что в разрезе кофты показались упругие груди. Не устоял бурмистр перед красотой молодой женщины. А после того случая сердцем прикипел к ней, как будто рассудка лишился. Вроде и не ровня ему, а тянет. Стал помогать: то муки привезет, то сахарком побалует. Дошла молва и до Степана, но руку на жену не смог поднять. От безысходности начал бражничать.
Ханенко, степенно выпятив вперед живот, распорядился накормить погорельцев, пожертвовал им по пуду ржи и велел бурмистру быстрее собирать людей для строительства домов.
– Вот это хозяин! – загомонили в толпе. – Вот это человек! Никого в беде не оставил.
– По-божески к людям воззрел! – удовлетворенно выкрикнул Сковпень. – Яшчо и казакам нонче помощь будет.
На следующий день приехал Миклашевский. Он был в ярости. Степан не успел открыть рот, чтобы рассказать помещику о произошедшем, как в воздухе засвистела плеть и с шумом опустилась ему на спину. Крестьянин скорчился от боли и после второго удара по голове упал на землю. Помещик обрушил на него еще несколько ударов плетью, отчего рубаха несчастного стала красной от крови. Степан дико закричал и взмолился о пощаде.
Помещик бросил безумный взгляд на Глафиру, трясущуюся от страха, и приказал:
– И ты иди сюда, шаболда! Пошто не уберегла свое жилище?
Плеть засвистела над ней и опустилась на спину, потом на голову. Глафира взвыла и отскочила в сторону. К ней подбежал младший сын Антипка и вцепился в юбку, злобно глядя на обидчика.
Взмокший от напряжения Миклашевский отбросил плеть, устало дыша. Потом сменил гнев на милость и приказал стоявшему рядом управляющему дать бревен, досок и людей для постройки дома. И уехал сердитый.
5
Рано
Неказистая прокопченная кузница стояла на окраине села возле реки. Ее стены были сделаны из тонких ивовых прутьев и обмазаны глиной, пол был земляной. Постройку без потолка прикрывала лишь крыша, в ней специально оставили большие щели для выхода дыма.
Посередине на широкой чурке стояла массивная наковальня, справа от нее Андрей, не торопясь, разжигал горн.
– Я вот что думаю, сынка, – задумчиво сказал Демьян. – Сейчас для строительства домов будут нужны сверла, долота, скобы, гвозди. А взять их можно либо в кузнице, либо – за десятки верст, в Стародубе. Так что нам с тобой надо постараться, поработать как следует. Глядишь, и хату отстроим.
– Постараемся, тятя. А еще топоры нужны, молотки.
– Да, но эта работа посложнее будет и одному мне не по силам, вдвоем управляться будем. На тебя, сынок, вся надежда.
Андрей упорно раздувал пламя кожаными мехами. Демьян в это время укладывал в горн заготовки, и вскоре концы их стали соломенного цвета, потом ярко засветились.
Обычно Демьян брался за более простые изделия: ножи, обручи и дужки для ушатов, серпы, косы, лопаты и сковороды. Их изготовление не требовало специальных приемов, он справлялся без подручного кузнеца и зарабатывал на них больше. Теперь же придется заниматься и сложными в изготовлении топорами.
Демьян сунул клещи в огонь, достал раскаленное железо, вытер рукавом рубахи слезы и забыл обо всем на свете, кроме своей работы. В одной руке он клещами держал поковку на наковальне, а молотком в другой руке бил по раскаленному железу. Удары аккуратно и точно ложились на угасавшую заготовку. Поодаль стоял Андрей и внимательно следил за размеренными движениями отца.
– Тятя, а мы из-за пожара и про кобылу забыли. Подкова расшаталась, вот-вот отвалится.
– И вправду, сынок. Сейчас гляну, где-то у меня тут оставались гвозди подковочные.
– Да там и подкову менять надо, совсем шипы стерлись.
Демьян стал шарить по закопченным полкам.
– Заготовки-то у меня здесь лежат. Не пойму, где же гвозди? На той неделе ковал Васьки Хлама кобылу. Помню, что оставались, – Демьяна бросило в пот от торопливости. – А ты все равно сходи за кобылой – не найду, так другие изготовим.
Лошадь завели в специальный станок для подковки, Андрей привязал узду к жерди. Станок представлял собой четыре столба, вкопанных в землю и соединенных толстыми жердями. Проход между жердями делали настолько узким, чтобы лошадь вошла в него и не могла бы там пошевелиться.
Андрей взял переднюю ногу животного, согнул, оголил подкову. Голень лошади в это время опиралась на жердь. Демьян при помощи обсечки и клещей аккуратно выдрал гвозди, и подкова упала на землю.
Затем кузнец снял мерку с копыта лошади железными полосками и загнул их по размеру копыта. Потом пошел в кузницу, нагрел полоски в горне, выбил с наружной стороны железа шипы, пробил отверстия, протянул канавки, чтобы в них вошли шляпки гвоздей, и бросил в бак с водой.
После чего остывшую уже подкову уложил на место и со знанием дела, надежно, на все восемь гвоздей закрепил на копыте.