Дорога к себе

Ласкина Зоя

Обе девушки смотрели на него широко раскрытыми глазами.

— Откуда ты все это знаешь? — выдохнула Эльдалин.

— Даже мне только половину рассказывали в лучшем случае, — подхватила Айнери, — а уж родители в истории разбирались.

— Этому учат в Академии на одном из обязательных предметов, — пожал плечами Ломенар, — я все же не зря считался одним из лучших студентов, запомнил. Мне тогда хотелось знать о мире все и немножко больше, казалось, тогда я пойму, где мое место…

Эльдалин дотянулась и сочувственно погладила его по руке.

— Я провожу вас до развилки, — заговорила Айнери, когда они продолжили путь. — Дальше сами, хотелось бы все же вернуться домой до заката. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы Лина осталась в Виарене, там ей было бы безопаснее.

В крайнем случае могла бы пожить и в моем домике, вдвоем не так скучно. Я знаю, ты ее любишь и намеренно неприятностей не ищешь, но все же постарайся впредь вести себя тише и не влезать куда не просят, даже защищая кого-то. Ты ведь теперь не только за собственную жизнь отвечаешь. Хотя то, что ты Измиеру на хвост наступил, мне нравится.

— С ним я еще разберусь. Дай только ощутить твердую почву под ногами.

Айнери вздохнула, бросив на него такой взгляд, словно готова была дать ему подзатыльник, как непослушному ребенку.

— Я словно не с тобой сейчас говорила. Ты меня вообще слышишь?

— Я же сказал, разберусь, только когда буду уверен, что Эли в безопасности. Кстати, ты-то чего с Измиером не поделила? К Детям Стихий ты не относишься, магией как будто тоже не владеешь. Ты, смотрю, все про меня знаешь, расскажи и о себе. До развилки еще не близко.

Айнери поморщилась и отвернулась. Ломенар уже хотел было извиниться, что заставил ее вспомнить что-то неприятное, но девушка, вновь тяжело вздохнув, начала рассказ.

Айнери Лин-Таари родилась в очень необычной семье. Ее отец, Лин Аверде-Таари, со своей женой Кириной держал лавку редкостей на Улице Первоцветов. Чего в его лавке только не было: украшения и посуда времен Эпохи Огня, оружие воинственных вигридов — древних обитателей Бьёрлунда, священные реликвии таинственных храмов с острова Норефринд — никто не знал, что за народ жил там и каким богам поклонялся, остров пустовал уже много веков, лишь храмы из гиорита высились по холмам и в долинах — время текло мимо них… Однако не только (и не столько) эти сокровища привлекали покупателей; ходили слухи, что в лавке Таари можно найти эльфийские светильники, гномьи зеркала и даже изделия тейнаров и орков. Откуда отец доставал все это, Айнери не знала, но появлялись вещи всегда двумя способами: либо отец уезжал на пару дней и возвращался с нагруженной повозкой, либо к нему ночью приходили закутанные в плащи незнакомцы (люди или нет, кто их разберет…) и доставали из-под полы ту или иную драгоценность. Воров отец не боялся. Все знали о дружбе семьи Таари с ректором Академии Магии Рунаром, тот нередко заходил к ним в гости, и причинять вред друзьям столь влиятельного в этом городе человека вряд ли бы кто решился.

Неудивительно, что с самого рождения Айнери окружали тайны, легенды и невероятные истории. Живое воображение девочки рисовало ей самые фантастические картины, она мечтала о подвигах и приключениях, о встречах с иными народами… Однако, хотя она с детства была смышленой и трудолюбивой, при этом не проявляла никакого таланта и даже интереса к искусству торговли. Будучи послушной дочерью, она помогала родителям в их работе, выполняя их указания, но заинтересовать посетителей покупкой диковинки или выторговать пару лишних монет была почти неспособна. Конечно, со временем все могло измениться, но родители не хотели полагаться на случай. Айнери была их единственным ребенком, других боги не дали, и они решили усыновить мальчика-сироту.

Винде Ар-Гиет появился в доме, когда Айнери было восемь лет. Родители сказали ей, что Винде — сын их давних знакомых, но что случилось с его семьей, девочка так и не узнала — Лин и Кирина отмалчивались, а самого Винде она спросить стеснялась, тем более что мальчик сразу стал звать супругов Таари папой и мамой и совсем не вспоминал о прежней жизни. На четыре года старше Айнери, живой, веселый и добрый, он быстро завоевал ее расположение. Дерзкая со всеми, кроме родителей, девочка не терпела над собой ничьей другой власти, но с ним сразу поладила — отчасти потому, что он с удовольствием взял на себя именно ту часть работы, которая была ей не по нраву, — общение с покупателями. Кроме того, он играл роль старшего только в лавке и никогда не указывал ей, что делать, если это не было связано с работой. Он стал ей настоящим братом, она никогда не считала его чужим.

Винде упросил приемных родителей отдать его в Академию Воинского Искусства — учился он хорошо, каждый день прибегал домой после занятий и показывал сестре новые приемы. Вскоре Айнери уже стреляла из лука не хуже него, а на десятый день рождения родители подарили ей элатри — удивительное оружие жителей Сехавии, два узких, тонких, но гибких и необычайно прочных клинка из особого сплава, секрет которого знали только там. Как отцу удалось достать их, осталось тайной: сехавийцы не торговали своим оружием, так что подарок был воистину бесценен. Вскоре с помощью Винде Айнери освоила элатри, ей нравилось упражняться с ними или просто ощущать клинки за спиной. Особой нужды в них не было — родители всегда оберегали ее, а когда им приходилось отлучаться по делам, рядом оставался брат, с которым она чувствовала себя в безопасности безо всяких клинков. Виаренцы не теряли интереса к товарам их лавки, и, может, семья Таари жила не особо зажиточно, но Айнери никогда не чувствовала себя обделенной. Ее детство было похоже на волшебную сказку.

Однако, как это часто случается, привычная беззаботная жизнь превратилась в хаос без предупреждения.

В год, когда Айнери исполнилось пятнадцать, Лин и Кирина поехали навестить друзей в деревню под Виареном и не вернулись. Декану спустя их тела нашли в Ротере — упали они туда сами или их скинули, осталось неизвестным, ведь сильное течение могло унести их далеко от места преступления. В итоге все списали на разбойников. Брат и сестра остались одни.

Винде был уже достаточно взрослым, чтобы самому заниматься лавкой: учебу в Академии пришлось бросить, сестра тоже нуждалась в заботе. Айнери, придавленная так неожиданно обрушившимся горем, первое время почти не осознавала, где находится; но поддержка и участие Винде сделали свое дело, и жизнь потихоньку вошла в прежнюю колею. Но ненадолго…

Сначала до них дошло известие о смерти Рунара. Впрочем, тогда Айнери с братом настолько хватало забот, что горевать еще и о друге семьи просто не оставалось сил.

Вскоре после этого начали происходить странные вещи: в лавку чуть ли не каждый день заявлялись стражники вместе с кем-нибудь из магов — членов королевского Светлого Совета. Маг дотошно выспрашивал о товарах, требовал показать ему содержимое сундуков и внимательно его изучал. После с недовольным видом уходил, чтобы через день прийти вновь, спрашивая, не появилось ли что-то новое, и снова перерывая те же сундуки. Дошло до того, что стали обыскивать и их дом. Винде терпеливо отвечал и показывал, что они просили, но потом ему это надоело, и как-то он прямо спросил, в чем причина столь пристального внимания Совета и не значит ли это, что семью Таари подозревают в чем-либо незаконном. Ему довольно грубо ответили, что это не его дело и здесь вопросы задают они. Винде вспыхнул, но ругаться с магом не стал; однако после этого неоднократно предупреждал сестру, чтобы она не болтала лишнего.

К счастью, магические вещи расходились быстро, и к первому же появлению стражников в лавке из товаров оставались лишь сувениры. Среди них были изготовленные не только людьми: их маги изучали особенно тщательно, несколько даже забрали с собой, несмотря на протесты Винде, но, по всей вероятности, выяснить их точное происхождение не смогли, потому что определенных обвинений с их стороны так и не прозвучало. Все это заставляло Айнери чувствовать себя беспомощной. Она ожидала, что в любой день эти люди найдут повод отнять у них все и оставить на улице. Девушка не понимала, за что Светлый Совет так относится к ним, в чем подозревает, и от этого было еще хуже. Присутствие брата, конечно, придавало уверенности, но не спасало от беспокойства, и по ночам она клала свои клинки у изголовья кровати — так было проще заснуть.