Дорога к себе

Алена сидела, поджав под себя ноги на полке в СВ и задумчиво смотрела в окно.

Много лет она мечтала об отдыхе. Об отдыхе от работы, от домашних хлопот, от претензий мужа. И вот, все это разом она получила. Неожиданно быстро, без предупреждения и подготовки.

Сын родился с серьезной травмой. При родах повредили позвоночник в шейном отделе: маленькая левая ручонка видела, как плеть.

Только об этом она узнала позже. В родильном зале ей быстро показали уже запелёнатого младенца и унесли.

Когда

– Где мой мальчик? Почему его не приносят кормить? Все ли с ним в порядке?

– Не волнуйтесь, мамочка! – строго произнесла она, – сколько сразу вопросов! Мальчика перевели из реанимации в обычное детское отделение опасности для жизни нет все остальное будет зависеть от вас и него самого.

Алена ошарашено села на кровать.

– В смысле, зависеть от меня? Что с моим мальчиком? – практически заплакала Алена.

– Хватит истерить! – Раскормят детей, а потом родить не могут! Почему от кесарева отказались?

– Я не отказывалась! Я, наоборот, просила. Мне сказали, что поздно, ребенок уже в родовых путях, – всхлипнула женщина.

– Ладно, успокойся, попей водички. В общем, – вздохнула врач, – травма у твоего мальчика. Ручка одна висит совсем, как плеть. Когда тянули при родах, что-то повредили. Есть шанс, что будет двигаться, но реабилитация – это огромный труд! На голове небольшая гематома, была гипоксия плода. Как это скажется на умственном развитии – не ясно.

Сказав все это, доктор ушла, оставив Алену в состоянии ужаса сидеть на кровати. И чем дольше Алена молчала, тем глубже проваливалась в бездну отчаяния.

Соседки по палате испугались, заметив, что Алена сидит, не двигаясь уже минут тридцать и не реагирует ни на какие раздражения.

Очнулась женщина, увидев прямо перед собой лицо медсестры – пухленькой блондинки, которая всегда улыбалась. Сейчас же ее лицо было испугано, и она что-то говорила. Потом Алена почувствовала боль.

– Ну-ка, Алена! Приди в себя! – кричала медсестра и била ее по щекам.

– Что? – спросила Алена, хлопая глазами, – что случилось??

– Это я тебя спрашиваю, что случилось? Почему ты в ступор впала?

И Алена начала рассказывать, а вместе со словами пришли слезы.

Медсестра сидела рядом, прижав женщину к себе, гладила по голове, немного покачиваясь, как бы убаюкивая пациентку.

Медсестру звали Наташа.

–И что теперь реветь? Зачем в ступор впадать? Ты у своего ребенка одна, он без тебя никем не станет. Борись за него! Твоя цель -твой малыш!

И началась борьба. В детской больнице в неврологии, потом дома. Каждое кормление и пеленание – массаж, растирания, компрессы. Разговоры с малышом, развивающие игры и занятия.

Вопреки прогнозам врачей, сынуля победил! Ручка стала «работать». Мальчик рос болезненным, но смышлёным. В учебе звезд не хватал, но школу закончил не плохо. С некоторой помощью поступил в ВУЗ, закончил, получив диплом специалиста по социально-культурной деятельности организовал с друзьями свой бизнес. Стал неплохо зарабатывать. На одном из мероприятий познакомился с девушкой: нежной романтичной красавицей. По крайней мере так казалось сначала. А после свадьбы этот нежный цветок «показал зубки». Сначала молодые перестали ужинать и обедать за одним столом с родителями. То есть, питались за счет родителей, готовила Алена, но вот садиться за стол одновременно с ними невестка не желала. Потом сын предложил родителям съехать в однокомнатную квартиру, которая на тот момент сдавалась. Квартира досталась Алене по наследству от бабушки. Трешку же они с мужем заработали сами.

А что же муж? А муж сначала был рад рождению сына. Потом стал сильно ревновать. Ему казалось, что все внимание жены переключилось на ребенка. Вместо помощи он перетягивал одеяло на себя и постоянно обижался. Потом привык, отстранился. А когда сын женился и выкинул фортель с квартирами, решил, что хватит поддерживать имидж благополучной семьи: предложил разойтись.

Самое удивительное, что у Алены не было на него никакой обиды, только усталость и опустошение.

С мужем мирно договорились: он оставляет Алене их трехкомнатную квартиру, а сам переезжает в однушку. Будет финансово немного помогать бывшей жене, хотя Алена в этом не особо нуждалась, зарабатывала она хорошо. Но все эти договоренности с одним условием: сын с невесткой съезжают на съемную квартиру и живут в свое удовольствие за свой счет.

Такой расклад устроил всех, кроме молодых, но их мнением мало кто интересовался. В двадцать семь лет пора научиться жить самостоятельно.

И вот сейчас Алена ехала на отдых, который оплатил бывший уж. Одинокая, но свободная. Не сказать, что спокойная. В душе было очень больно от поступка сына. Обиды нет, боль… и переживания, как он справится без помощи. Беспокойство за своего единственного ребенка. С другой стороны Алена хорошо понимала, что если бы она не согласилась на условия мужа, то уже через месяц жила бы на съемной квартире, а хозяйничала бы в её доме невестка.

Нужно время, чтобы все это пережить. Только время, отдых и …. Подруга Наталия. Да, да! Та самая голубоглазая пышечка с белыми локонами, которая в самую страшную для Алены минуту сказала те важные слова. А потом еще много лет была лучшей подругой.

Как же повезло Алене, что тогда в больнице ей встретилась Наташа. Невысокая улыбчивая блондинка с аппетитными формами. Повезло, что она в нужный момент оказалась рядом и сказала правильные слова. С тех пор подруги не расставались практически двадцать лет. Только пять лет назад, когда умерли родители ее мужа, Наташа уехала с семьей на Таманский полуостров. Им достался дом с парой флигелей и приусадебным участком недалеко от моря.

Алена ехала к подруге. Муж, видя состояние бывшей жены после поступка сына с невесткой и своего ухода, созвонился с Натальей, купил билеты на поезд, оплатил аренду жилья и даже отвез на вокзал.

– Тебе нужен отдых и перезагрузка, – сказал муж, целуя ее на прощание, – Когда приедешь домой, я тебя встречу. Замок в квартире поменяю на всякий случай, ключ потом отдам. Не доверяю я нашей невестке.

Алена знала, что у мужа есть другая женщина, но связывать себя какими-то обязательствами он не спешил. В той однокомнатной квартире он жил один.