Дорога китов
Шрифт:
Тогда-то я и заметил Гуннара Рыжего, который торопливо пробирался сквозь толпу ко мне, почти бежал, оглядываясь через плечо.
– Орм!
– крикнул он, подбежав.
– На «Сохатого», быстро!
– Что... Зачем?
– спросил я в недоумении.
Он толкнул меня, и я споткнулся. Потом он оглянулся, крякнул и вытащил из-под плаща сакс.
– Слишком поздно.
Четыре человека выбежали из толпы, которая быстро раздалась, потому что они были вооружены длинными ножами, а у одного была еще и секира.
Я прищурился и встал впереди Хильд. Эйнар велел всем приходить только со столовыми ножами, поскольку пьяные ссоры лучше улаживать ногами и кулаками. Но как охранник Хильд я был в кольчуге и вооружен мечом, поскольку Эйнар не хотел подвергать риску ту, кто приведет его к удаче. Я постоянно проклинал свое боевое облачение, казавшееся неуместным и бессмысленным, мне было в нем жарко и неудобно, но сейчас я вытащил меч и возблагодарил за него Тора.
Тут эти люди остановились. Я поднял подол моего плаща и обернул его вокруг руки со щитом, отчасти чтобы не мешал, отчасти чтобы смягчить вражеский удар. Мы с Гуннаром ждали; толпа загудела, кто-то вскрикнул.
Нападавшие поняли, что окружены врагами и медлить нельзя. Они действовали быстро и слаженно. Трое накинулись на меня, один остался, чтобы отвлечь Гуннара.
Первый удар разрезал плащ вокруг руки. Другой удар пришелся ниже плеча, по ребрам, я зашатался, и кольца посыпались с кольчуги. Я сделал выпад, и один с криком упал, его меч отлетел, пальцы схватились за окровавленное плечо. Мой удар снес секирщику нижнюю челюсть. Но я раскрылся, подставив руку с мечом, которую кольчуга вряд ли могла бы защитить. Меня спас Гуннар Рыжий, который ударил своего противника по лбу, отчего кровь брызнула у обоих. Противник покачнулся, рванулся в сторону, тупой конец его секиры ударил по тому, кто готов был отрубить мне руку. Секира даже не задела за живое, но чуть не сбила с ног, мой противник тяжко охнул.
Это позволило мне ударить его в лицо головкой рукояти, с кровью вышибив зубы. Кто-то завопил:
– Убийца Медведя, Убийца Медведя!
Мечи замелькали - очень многие не послушались приказа Эйнара.
К нам бежали на подмогу, протискиваясь сквозь толпу, в которой многие даже не знали о том, что произошло. Гуннар болтал головой, чтобы стряхнуть кровь с глаз, и морщился, явно сокрушаясь о происшедшем. Он опустился на одно колено.
– Плохо?
– спросил я, и он усмехнулся мне в ответ; струйки крови бежали по обеим сторонам носа.
– Бывало и хуже, - сказал он, снова поднимаясь на ноги.
Подбежавшие сгрудились вокруг, спрашивая, что случилось.
– Я не знаю. Спросите у Гуннара. Он как раз прибежал предупредить меня, когда они бросились на Хильд, - отвечал я честно, озабоченный прорехой в моем новом плаще, а еще более тем, что из кольчуги выскочили кольца. Бок болел, словно меня топтали взбесившиеся лошади.
Подошли Эйнар и Кетиль Ворона, сзади приблизился Иллуги Годи - как раз вовремя, чтобы услышать ворчание Гуннара:
– Они пришли не за Хильд. Они пришли за Ормом.
– За мной? Почему?
– Хороший вопрос, - сказал Эйнар, глядя на Гуннара, который стер кровь с рассеченного лица и с благодарной усмешкой принял рог с медом.
Он выпил, потом передал рог мне и вытер губы окровавленной рукой.
– Я видел Мартина-монаха, - сказал он.
– Этот маленький ублюдок показал тебя тем людям.
– Меня или Хильд, - возразил я, но он покачал головой.
– Тебя.
– Мартин-монах? Ты уверен?
– спросил Кетиль Ворона.
Окружавшая нас толпа вновь занялась приготовлениями к конскому бою, кроме Давших Клятву - тех, кто знал Мартина: они держались настороженно и непроизвольно нащупывали оружие под плащами.
Когда Гуннар кивнул, Кетиль Ворона и Эйнар молча переглянулись.
Иллуги Годи осмотрел голову Гуннара и хмыкнул.
– Будешь жить. Орм, ты можешь вылезти из своей кольчуги? Я хочу посмотреть на твою рану.
Это оказалось труднее, чем представлялось, и никто, конечно, не предложил помочь. Наконец кольчуга соскользнула на землю, как змеиная кожа, и я выпрямился, сдерживая дыхание и чувствуя, что крови во мне и впрямь осталось немного. И Иллуги, и Хильд, заметил я, внимательно всматривались в мои ребра, пока я стоял с задранной рубахой.
– Коль скоро Мартин здесь, - сказал я Эйнару, - то как он сюда попал, если не со Старкадом?
– Старкад мертв!
– рявкнул Кетиль Ворона.
– Я слыхал, как о том толковал моряк с одного кнорра, который встретился с другим драккаром. Он умер от горячки, рана в ноге загноилась.
Я посмотрел на Эйнара, который ничего не сказал.
– Этот другой драккар вез его тело, обмазанное китовым жиром и солью, показать Синезубому, - продолжал Кетиль Ворона.
– Ты давно узнал?
– спросил я.
– Недавно, - ответил Эйнар рассеянно.
– Если это правда.
Молчание Кетиля Вороны, поджавшего тонкие губы, было красноречивее слов. Он явно верил тому, о чем поведал нам. Хотел верить. Если Старкад мертв и другой драк-кар ушел обратно в Данию, значит, одним врагом у нас стало меньше. К тому же врагом опасным.
– Коли так, откуда взялся Мартин?
– спросил Иллуги Годи.
– Вигфус?
– предположил я, и быстрый, брошенный исподлобья взгляд Эйнара сказал мне, что он уже думал об этом.
Впрочем, во взгляде было что-то еще, чего я не мог понять.
– Ладно, - сказал Эйнар наконец, выдавив улыбку.
– Пора на праздник - посмотреть конский бой, а потом у нас клятва. Если не можешь стоять, Убийца Медведя, я поручу Хильд двум другим, а ты возвращайся на корабль.
– Я пойду с ним, - быстро сказала Хильд.
Эйнар посмотрел на нее, потом на меня, и у него хватило мудрости промолчать. Он только покачал головой, но я сказал, что вполне могу стоять.
– Не напивайся и не ввязывайся в драку, - с улыбкой сказал Иллуги Годи.
– Потом я перевяжу тебя и наложу мазь. Кольчугу лучше не надевай.