Дорога крови
Шрифт:
Морщась от вони и преодолевая отвращение, мальчик опустился на корточки перед грудой отбросов и принялся осторожно перебирать их. Крысы с недовольным верещанием бросились прочь. Откопав в куче довольно большой кусок плесневелого хлеба, Айзек повертел его в руках, придирчиво осмотрел, понюхал и отложил в сторону. Вскоре ему попался огрызок яблока.
– Надеюсь, вы не успели до него добраться, – обратился мальчик к крысам и, зажмурившись, принялся жевать яблоко. Желудок, явно недовольный столь мизерной порцией, заворчал. Айзек покосился на хлеб и отвернулся – он вовсе не хотел питаться покрытой плесенью
А с другой стороны… Мальчишка жадно схватил кусок и, кое-как счистив плесень, принялся откусывать и глотать, почти не жуя. Хлеб на вкус был отвратительным, и довольно скоро Айзека затошнило, но он уже не мог остановиться. Давясь, он доел всё до последней крошки. Две крысы недовольно смотрели на него, не решаясь подойти ближе, но и не уходя.
– И нечего таращиться! Иначе я в следующий раз съем вас, – пригрозил Айзек. Зверьки что-то пискнули и скрылись в щели.
Малыш поднялся и поплёлся прочь от мусорной кучи. Но едва он вышел из проулков на главную улицу, как его начало нещадно тошнить, а живот словно резали изнутри ножами. Прохожие шарахались от перепачканного шатающегося мальчишки, и Айзек счёл за благо свернуть в поросший бурьяном проулок.
Пройдя с полсотни шагов, он рухнул на землю, корчась от грызущей его изнутри боли.
– Ты чего?
Айзек поднял голову. На него смотрела горбатая беззубая старуха-нищенка с морщинистым, как у зимнего яблока, лицом.
– Тебе плохо, малыш? – прошамкала она.
– Я съел плесневелый хлеб, – задыхаясь, выдавил Айзек.
– Бедняга! Я сейчас!
Старуха устремилась куда-то вглубь переулка, оставив мальчика одного – к этому он уже начинал привыкать.
– Вот. Это поможет.
Айзек открыл глаза и уставился на склонившуюся над ним старуху.
– Вы вернулись?
– Конечно, малыш. А теперь будь умницей, съешь это. – Нищенка протягивала ему какую-то траву. – Давай.
С трудом соображая, Айзек тем не менее поднялся на четвереньки и положил траву в рот. Она оказалась настолько горькой, что мальчик решил, будто старуха отравила его, чтобы не мучился.
– Глотай! – приказала нищенка, но Айзек только помотал головой. – Хочешь жить – глотай!
Мальчишка насупился, но проглотил. А спустя мгновение его вывернуло наизнанку.
– Вот и хорошо. – Старуха погладила малыша по спине. – Молодец. Жить будешь.
На следующее утро, когда Айзек проснулся, старуха что-то напевала и кормила трёх здоровенных бездомных псов, которые радостно виляли хвостами и облизывали ей руки.
– Доброе утро, малыш! Как ты себя чувствуешь? – Нищенка потрепала одну из собак по голове.
– Здравствуйте. А почему вы не ушли? – Айзек сел, с опаской поглядывая на огромных животных.
– А что, должна была? Ты не рад меня видеть?
Мальчишка залился краской.
– Вы неправильно поняли. Я очень рад, что вы здесь. Просто за четыре дня мне никто ни разу не помог. А вы спасли меня. И сейчас не бросаете. Спасибо вам.
Старуха встала и стряхнула крошки с подола.
– Не за что меня благодарить. Людям следует помогать друг другу.
– Мама с папой тоже так говорили. Но столько других просто прошли мимо… Помогли только вы.
Нищенка подошла к малышу и села рядом, обняв за плечи. Собаки тут же последовали за ней и легли у ног Айзека.
– Никогда не равняйся на других, малыш. Это твоя жизнь. И ты должен и можешь прожить её так, как велит тебе твоё сердце. А они пусть живут так, как позволяет им совесть. Всё равно все потом ответят перед богами, малыш.
Одна из собак положила голову на колени мальчика, заглядывая в глаза.
– Погладь её, не бойся. – Старуха улыбнулась. – Ты им понравился.
– А они не укусят?
– Нет. Они укусят только того, кто попробует причинить им зло или боль. А того, кто отнесётся к ним с любовью, они примут в своё сердце.
Айзек осторожно провёл рукой по густому меху пса.
– И всё равно спасибо вам…
– Феда. – Старуха улыбнулась. – Зови меня Федой.
– Спасибо вам, Феда.
Нищенка погладила мальчика по голове.
– Когда-то я жила не на улицах. Я работала ткачихой, и у меня была дочь. Не сказать, что красавица, обычная. Не лучше и не хуже других. Её соблазнил один богатей, а как узнал, что моя дочь ждёт ребёнка, приказал больше даже на глаза не показываться. Денег у нас-то, почитай, не было. Сколько я могла одна заработать? И вот ненастным осенним днём, в октябре, моя ненаглядная доченька родила сына – крошечного, недоношенного младенца. Он и родился-то синюшным, но вроде отошёл. А кровинушка моя, единственный мой ребёночек, померла в тот же вечер. Да и внучок долго не прожил. Аккурат к следующей неделе и отправился следом за матерью. И осталась я одна. Заболела от горя, слегла, не могла больше работать. Из дому меня выставила хозяйка, так и стала я нищей побирушкой, малыш.
Айзек затих, с замиранием сердца слушая рассказ Феды. Боги были воистину жестоки слишком ко многим.
– А я ведь тоже родился осенью. Хотите, я стану вашим внуком? – Айзек вывернулся из рук нищенки и посмотрел ей в глаза. – Хотите? Я вас не брошу. Никогда-никогда. Вы будете моей бабушкой, а я вашим внуком.
Феда улыбнулась и провела рукой по щеке малыша.
– Конечно, хочу. Такого внука под старость лет могли послать мне только боги, не иначе.
Жизнь маленького Айзека постепенно стала налаживаться, насколько это было вообще возможным. Он по-прежнему не имел ни малейшего понятия о том, куда делись его родители, и всё, что ему оставалось, – верить случайным слухам.
Мальчик жил в том самом переулке, где старуха-нищенка спасла его. Феда и три её собаки – Усберго, Леальт и Афето – стали его новой семьёй, единственными, кого вообще заботило, жив или умер Айзек.
Нищенка постепенно обучила мальчишку правилам жизни на улице: не высовываться, смотреть в землю, если не хочешь получить оплеуху от кого-то из прохожих, стараться быть как можно незаметней и тише, ибо таким беззащитным созданиям, как горбатая больная старуха и шестилетний малыш, весьма непросто постоять за себя. Феда показала Айзеку, который упрямо отказывался побираться, как раздобыть еды в мусорных кучах в богатых районах, как выбрать то, чем точно не отравишься. Она научила мальчишку ни под каким предлогом не брать красивые сочные яблоки или большие куски сыра, выброшенные будто по ошибке и так и манящие съесть их – таким способом богачи травили крыс, кошек, а порой и нищих, забредающих в их район.