Дорога на Буян (так закалялся виртуал)
Шрифт:
Притащил я ведро воды, а Кощей уже почему-то красный, словно запыхавшийся. Над водой он пару пассов сделал, сказал тост: “за светлое будущее” и выпил ведро одним глотком.
Затем подошел к оконцу и прыгнул. Я с испугом выглянул, а он уже стал страшным вихрем и прочертил к горизонту жирный след, как боевой космоплан “Мир-АЖ”. Тут смотрим мы с Тристаном на природный календарь и видим — неделя времени у нас украдена негодяем Кощеем. Но это была не последняя пропажа.
Скакали к нам семь дней от соседней деревни и, наконец, прискакали семеро богатырей из Марьиного штаба. Сказали, что страшный смерч-торнадо унес девушку прямо с переговоров
Штабисты устроили во дворце шмон, отчего выявилась пропажа секретных алгоритмов по околдовыванию целых царств. Их сдавали Марье-царевне на хранение особо сознательные колдуны, чтобы подале от греха быть. И сопляку ясно, Кощей свистнул…
Нас с Тристаном наскоро допросили, да ничего не узнав, погнали из дворца как неблагонадежных иностранцев. Хорошо хоть в пыточный застенок не отправили, с палачом пообщаться без комплексов. А кого игровой персонаж Кощей на самом деле из себя представляет, я вскоре догадался, вспоминая нашу с ним беседу. Конечно, это уже не тот сказочный простак, что был раньше, а хитроумный магистр Афанасий, мой первый враг…
Рванулись мы с Тристаном наше упущенное время наверстывать, Мережко догонять. Мчались на телегах и бричках, скакунах и топтунах, гусей-лебедей и то зафрахтовали для буксировки нас по воздуху. Хотели сторговаться с каким-то ворюгой насчет ковра-самолета, но вовремя заметили, что у летательного приспособления непорядок с набором высоты. Место ночлега особо выбирать не приходилось. Куча навоза из Авгиевых конюшен — не номер в “Хилтоне”, но всяко теплее, чем чисто поле. Как-то высовываем из навоза головы, глянь, а Мережко на траверзе, закутанный в черное, как призрак отца и сына Гамлетов, но с большим мешком, в котором что-то ворочается.
Мы теперь постарались след в след за Василий-царевичем идти. По дороге, как могли, поправляли пошатнувшееся материальное положение. Перо у жар-птицы выдернули, правда, от него все мешки истлели и в карманах дырки появились. Еще поймали на живца очередную бабу-ягу. Живцом была одна ткачиха-повариха, что собиралась выбиться в царицы, поэтому ей Тристан голову и заморочил, обещая подыскать голодную и раздетую королевскую особу. Так вот яга, ради спасения своей узко функциональной жизни, показала нам источник огненной воды. Когда Тристан ее туда макнул, она почему-то сгорела. А местные мужики пьют спокойно и огненную, пока есть на что. Еще шапку-невидимку изъяли мы у двух богатырей. Каждый из них пытался ее приватизировать. А мы с Тристаном решили, что собственность она народная, то есть наша. Поэтому хитроумно отправили богатырей на состязание в триатлоне, мол, кто победит, тот шапку и хапнет. Ха-ха.
Остановились на один день у царя Долдона. Думали, на один, когда я ему шкалик огненной воды дарил. Так он, балбес, ее за живую воду принял.
Оказалось, что Долдон дал обет не есть обед, пока не отдаст свою дочь в жену тому, кто принесет ему живую воду. Или наврал царь все? Возможно, Люденс и тут подгадил.
Ладно, приняли мы с Тристаном решение — я по-быстрому женюсь, а потом в темпе отваливаю, мол, медовый месяц лучше провести в какой-нибудь индийской сказке. Молодую жену можно будет по дороге обменять на что-нибудь стоящее…
Итак, играем свадьбу, музыканты выкаблучиваются на дуделях и сопелях похлеще рокеров и слова-то все у них похабные. А потом один из них, которому я “мясоедовскую” заказывал, сообщает:
— Совсем умаялись мы, на этой неделе уже третье бракосочетание нашей царевны Ирины Мягкой Перины играем.
Я обрадовался.
— Значит,— говорю,— наутро развод?
— Наутро похороны — злой дух всех женихов подряд душит. А нам опять надобно песнями заливаться. Иной раз поминки потешнее выходят, чем женитьба.
Меня холодный пот прошиб, невеста чувствует неладное, за запястье меня берет своей клешней и больше не отпускает. Так и ведет в опочивальню, как задержанного, а там уже злой дух из-под кровати выглядывает. На мое счастье царевна около койки замешкалась, не сообразила сразу, под какую руку меня положить. Я смекнул, здесь последний шанс, сделал прыжок с переворотом через ее захват и клешню разомкнул. А она вломила по моей шее кулаком — в глазах темно, но еще не нокаут. Провожу аперкот, она бьет хуком слева, я едва успеваю пригнуться. Падаю на руки и пытаюсь подсечь ее. Стоит как столб. Вскакиваю и провожу удар сафьяновым сапогом по верхнему уровню. Она перехватывает мою ногу и берет на прием “мельница”. Позвоночник трещит. Но я передавливаю ей яремную вену и, пользуясь ее секундным замешательством, бегу к двери.
Дверь заперта на амбарный замок, из кувшина аспид ядовитый выползает. Я прыгаю прямо в слюдяное окно ласточкой. А невеста самострел наладила и, пока я на земле валяюсь, пускает в меня стрелу за стрелой — еле успеваю откатываться. Я делаю вид, что она попала — зажал наконечник под мышкой, “ох” и “ах” кричу, надеюсь, что отвяжется. А она выпускает из разбитого окошка веревочную лестницу и спускается за мной. Говорит, ухмыляясь, мой ты навек. Я, помню, закричал: “Отстань, Глафира”.
И оглох от взрыва. Это Тристан выстрелил из царь-пушки по бой-бабе.
Промахнулся, досадно. Попал в дворец — тот рухнул, как карточный домик. “Ты что наделал, подонок?— прочитал я по губам молодой женщины. — Там же, под развалинами, весь калым остался, добытый у басурман.”
Она голыми руками стала разгребать завалы, а мы кинулись удирать от нее по столбовой дороге. За час добежали до владений царя Афона. Здесь мое боевое дежурство и закончилось.
31/08/28. Майор-инженер Рубакин. Письмо прочитано. Эх, Прозоров. Это ж вполне естественно, что Тимофеева тебе отставку дала и предпочла Афанасия. Он хоть и подлец, но человек ученый. А ты — неуч, из всех ВУЗов тебя выперли. Можешь, конечно, говорить, что себя искал. Ну, а что нашел? Стал записным солдафоном, люди от тебя слова нормального не слышат, только:
“предъявите, никак нет, не положено”. Теперь уж нечего, дружок, плести ахинею, что Машу Кощей унес. Ладно, извини, Савелий. Это я на тебя от огорчения обрушился. По части Шварцэрде твой бред правдивым оказался. Словно подменили его. Бледный, поганый, на тебя, Прозоров, все валит, дескать, ты в вычислительную среду навводил всяких вирусов. Я Шварцу говорю, никакие вирусы не создадут остров Буян. Ты попробуй модель этого процесса слепи, может и выяснится злой умысел самих разработчиков. А он мне — эта модель сверхсложная, и в Принстоне таких не делают, потому что бифуркация на бифуркации. И снова: Прозоров, Прозоров. Выгнал я его взашей из кабинета, чуть пинка не дал.