Дорога на Ханаан
Шрифт:
Аврам решил одним махом разрубить гордиев узел.
Как утверждают источники Устной традиции, по решению царя, одобренному марионеточным государственным советом, казнь Аврама должна была представлять собой публичное сожжение в огромной печи, которая и была сооружена на площади за очень короткое время. Нимрод вместе со свитой разместился на специально отведенных местах в нескольких сотнях метрах от нее: ожидалось, что жар не позволит приблизиться на более короткое расстояние. В свою очередь Аврам, уверенный, что его судьба ни в коей мере не зависит от прихотей тирана, сохранял полное спокойствие. С интересом разглядывая обступившую его на почтительном расстоянии толпу, он заметил в ней своего брата Арана и подал ему дружеский знак.
Аран мучительно размышлял: «…Глупо поклоняться мертвым истуканам из камня и дерева и почитать богом тирана и самодура. Но стоит ли сейчас открывать эту правду народу, стоит ли вступать в противоборство с Нимродом, на стороне которого сила? Но если Аврам прав, и миром действительно правит Всевышний, то истинная сила на стороне Аврама. И сегодняшний день покажет, на чьей стороне правда. Если Бог не оставит Аврама и докажет тем самым Свое существование, то он, Аран, открыто встанет на сторону брата…» [72]
72
«Жизнь Авраама Иври», стр. 22.
Но тут, на площади, произошел трагический инцидент, дикий и неожиданный, какой только и мог произойти в безумной горячке публичной казни… Наблюдая за приготовлениями, размышлял и Нимрод. Он вдруг вспомнил почти уже полувековую историю своих мытарств с дерзким выскочкой Аврамом. Вспомнил он и наглый обман своего вельможи, тем более обидный со стороны человека особо доверенного, из «ближнего круга», как сказали бы в иные, куда менее отдаленные от нас, времена. В воспаленном мозгу царя возникла вдруг сверлящая идея о заговоре, доселе не раскрытом, а потому чрезвычайно опасном и, стало быть, требующим немедленной реакции власти. Он неожиданно обратился к Тераху, находившемуся, надо полагать, поблизости среди его свиты, с обвинениями в давней измене. «Кто научил тебя схоронить сына? Кто подсказал тебе этот план?» – наседал окончательно рассвирепевший тиран. Всеобщий психоз ожидания праведной крови диктовал особые поведенческие стереотипы. А как же иначе расценить ответ обезумевшего от страха Тераха, «признавшегося» царю, что идею спрятать опального младенца подсказал ему сын Аран? Разумеется, Нимрод тут же приказал схватить ни в чем неповинного человека и бросить в печь вместе с Аврамом.
«Тем временем печь, что называется, „поспела“ – от нее полыхало таким жаром, что толпа невольно отступила еще на сотню метров. И тогда двенадцать рабов подняли связанных сыновей Тераха на руки и понесли к самому жерлу печи. Мгновение – и два тела скрылись в пламени. Но и рабы, бросившие в печь Аврама и Арана, разделили их участь – так велик был жар, исходивший из печи, что они, пройдя несколько шагов, упали замертво от ожогов». [73]
Очень небольшой намек на происшедшую в Уре трагедию мы находим в Торе. Вспомним: «И умер Аран при Терахе, отце своем, в земле рождения своего, в Ур Касдим» (Б. 11:28).
73
Там же, стр. 22–23.
«При лице Тераха, – уточняет Борис Берман, – у него на глазах умирает сын Аран». [74]
«…перед Терахом, отцом своим»: «При жизни отца своего, – комментирует Раши. – А аллегорическое толкование гласит, что он умер по вине своего отца. Потому что Терах жаловался Нимроду на своего сына Аврама, на то, что тот разбил его идолов, и (Нимрод) бросил его (Аврама) в раскаленное горнило. А Аран ждал и говорил себе: „Если Аврам выйдет победителем, я на его стороне; если Нимрод победит, я на его стороне“. Когда Аврам спасся (вышел живым из горнила), у Арана спросили: „На чьей ты стороне?“ Сказал им Аран: „На стороне Аврама!“ Тогда его бросили в раскаленное горнило, и он сгорел». [75]
74
Б. Берман, «Библейские смыслы», стр. 158.
75
Комментарий к Пятикнижию рабену Шломо Ицхаки (Раши), пер. Ф. Гурфинкель, Гешер а-Тшува, 1982; 2. XI.28.
Источники Устной традиции добавляют и некоторые другие краски в палитру этих пестрых событий. «Повели Аврама к калильной печи, связали его, распростерли на каменном помосте, обложили дровами с четырех сторон, с каждой стороны пять локтей в ширину и пять локтей в вышину, и подожгли. (Обычное средневековое аутодафе! – Л. Г.) Видя это, соседи Тераха и прочие сограждане его стали наступать на него с угрозами, говоря: „Стыд и позор тебе! Не сам ли ты говорил, что сыну твоему суждено унаследовать и земной мир, и загробную жизнь, и ты же предал его Нимроду на казнь!“ [76]
76
Агада, стр. 46–47.
Между тем на месте казни происходили события сверхъестественные. Тело Арана сгорело мгновенно, вот Аврам, напротив, стоял, как ни в чем не бывало, на нем загорелись лишь веревки, которыми он был связан. Внутри печи, испускавшей немыслимый жар, праведник казался совершенно спокойным, он молился, воздавая слова благодарности и благословения своему немыслимому Богу. Чудо, случившееся на глазах многих тысяч людей, вызвало в толпе не только удивление могуществом Аврама, но и откровенный ропот негодования. И Нимрод испугался. Чудесное деяние Творца было столь наглядным и недвусмысленным, что тиран понял: наказание Всевышнего будет таким же определенным и неотвратимым. Царь отдает приказ немедленно затушить огонь. Однако жар от печи был столь чудовищным, что рабов ни какими силами не возможно заставить подойти к ней…
«И тогда великий Нимрод сам подскакал к печи как можно ближе и крикнул:
– Аврам, человек Божий, если ты можешь выйти из печи – выйди! Я дарю тебе прощение и обещаю щедро одарить тебя!
И на глазах изумленной толпы приговоренный к смерти спокойно прошел сквозь огонь, вылез из печи и с невозмутимым видом направился к царю.
– Как, как это у тебя получилось? – выдохнул Нимрод.
– Бог неба и земли, в чьих руках жизнь и смерть спас меня, – сказал Аврам и не глядя на царя, пошел сквозь толпу прочь от этого места…» [77]
77
«Жизнь Авраама Иври», стр. 23.
Эти события согласно книге Люкимсона и Абрамовича, опирающейся на источники Устной традиции, произошли 1998 году от Сотворения мира или в 1762 году до н. э. Есть в этих источниках указание на то, что Аврам прожил в Уре еще два года, занимаясь просветительной и теософской деятельностью. Неугомонный Нимрод все это время не мог да и, вероятно, не хотел забыть своего сокрушительного поражения на площади. И в каком-то смысле его можно понять: как же он, великий царь, мог оставить в покое того, кто, согласно многочисленным предсказаниям колдунов и астрологов, должен был стать причиной его погибели? И Нимрод предпринимает еще одну попытку покончить с праведником, теперь уже с помощью «черной магии». Нужно было лишь заманить Аврама в царский дворец под каким-нибудь благовидным предлогом. Орудием провокации был избран окончательно сломленный и раздавленный Терах. Он и явился к сыну, чтобы от имени царя пригласить на пир якобы в знак окончательного примирения. Однако и эта попытка правящей элиты искоренить инакомыслие не увенчалась успехом: верные люди предупредили Аврама о грозящей опасности. Он понял: довольно искушать судьбу – пора уходить; ответ Аврама отцу исключал всякие сомнения в его намерениях.
«Неужели все, что ты видел, не убедило тебя в том, что Нимрод бессилен, что-либо сделать тому, кто придерживается истинной веры? И неужели ты до сих пор во имя царя готов принести в жертву кого угодно, как два года назад принес в жертву Арана?… Но, слава Богу, есть земли, которые неподвластны Нимроду и в которых мы будем в безопасности. И если в тебе осталось хоть что-то от того Тераха, который прятал жену и сына в пещере, ты уйдешь из этой проклятой земли вместе со мной, отец!» [78]
78
Там же, стр. 25.