Дорога на Порт-Артур
Шрифт:
Какой-то танк «мессеры» подожгли. Нас затянуло дымом, прикрываясь которым я вынырнул из своей купели и повел отделение к ближайшему домику. Около него уже стоял наш ИС-2, примеряясь к стрельбе вдоль шоссе в сторону Кенигсберга.
Дальнейшие события развернулись в точности как и предполагал.
Нас решили задавить танками. Они показываются со стороны Кенигсберга, от которого мы находимся километрах в пяти. Вскоре подходят танки и пехота противника со стороны Пиллау.
Участок, который мы захватили, не так велик. Он простреливается танковыми пушками насквозь.
Наши танкисты подожгли несколько вражеских танков, и первая их атака не принесла противнику успеха.
И тогда в бой вступила их артиллерия. Стреляли с трех сторон: с востока, юга и запада. Опять мы услышали знакомый голос морских орудий, от разрывов тяжелых снарядов наш домик вздрагивал от крыши до основания. Боясь, что он развалится, мы покинули это укрытие и спрятались под танк.
Когда пушки умолкли, нас атаковали автоматчики с фаустпатронами. Их опять поддерживали танки. Мы подпустили фаустников метров на сто, потом прижали их огнем к земле и так продержали дотемна.
А впереди гремело и гремело. Кенигсберг горел, по звукам выстрелов мы догадывались, что наши уже прорвали внешний обвод, пробились к окраинам и ночью завяжут бой на улицах.
Всю ночь мы не смыкали глаз, отбиваясь от автоматчиков и фаустников. Очевидно, они намеревались под покровом темноты ворваться в наше расположение и сжечь танки.
По приказу лейтенанта Гусева мы зажгли три или четыре крайних дома, отошли в глубь поселка, поближе к танкам, сосредоточенным на ночь в его центре. Горящие дома позволяли просматривать впереди лежащую местность и держать автоматчиков под прицелом.
Но главное наступление на нас немцы предприняли на следующее утро. Мы надеялись, что ночью к нам придет помощь, что полк одолеет эти несколько километров, которые прошли мы на танках.
Однако немцам удалось перерезать коридор, пробитый танкистами, и теперь на этом участке приходилось снова прогрызать вражескую оборону.
Итак, наступление противника пришлось отражать наличными силами. Оно началось коротким, но невероятно плотным артиллерийским налетом, в котором особенно усердствовали «скрипачи». Почти одновременно с востока и запада вдоль шоссе двинулись на нас танки и пехота. На помощь нам пришли штурмовики. Они рассеяли по лесу гитлеровских автоматчиков, подожгли несколько танков на шоссе, но остановить ни ту, ни другую колонны не смогли.
Их танки били по домикам, мины дырявили черепичные крыши, и нам пришлось снова нырять в купели с ледяной водой и отстреливаться от наседающих автоматчиков.
Танкисты не подпускали на близкое расстояние вражеские танки, но зато пехота сумела просочиться и яростно атаковала нас.
Гитлеровцы превосходили нас в численности. К тому же нам надо было экономить патроны. «Илы» кружили над нашими головами, с ревом проносились над шоссе, но летчики ничем не могли помочь автоматчикам десанта. Они не видели, где мы, а где немцы. И тогда командир роты приказал отходить к танкам.
Свой ИС мы нашли
Из люка танка высунулся его командир. С трудом узнав меня, он заулыбался, покачал головой и поднял кверху большой палец: таким «красивым» я выглядел в тот момент.
— Танкисты! — крикнул я. — Задержите пехоту, дайте нам дух перевести.
Лейтенант нырнул в люк, развернул ДШК и дал очередь по автоматчикам, преследовавшим нас. Те отхлынули, а мы из-за танка открыли огонь им вдогонку.
Бой гремел со всех сторон. Немецкие автоматчики окружили нас и теперь просачивались в поселок с разных направлений. Сплошной обороны у нас уже не было. Она представляла собой очаги сопротивления, состоящие из танка и его десанта.
Мы не пропускали к танкам фаустников, а танкисты прижимали к земле вражеских автоматчиков, когда те пытались атаковать нас организованно, в цепи.
Около полудня 7 апреля к нам прорвались наши танки с севера по тому пути, который проложили мы. С ними прибыло до батальона пехоты на бронетранспортерах, не задерживаясь в поселке, они развернулись фронтом на запад. По тому как бой сзади нас стал постепенно удаляться, мы поняли, что пришедшие танкисты при поддержке «илов» начали теснить гитлеровцев в направлении Пиллау.
Положение изменилось. Противник, находившийся перед нами, прекратил атаки, но прочно удерживал занятый рубеж. Стоило кому-либо из нас показаться из-за танка, как в тот же момент раздавалась автоматная очередь.
Следом за танкистами, расчистившими наш коридор, показались пехотинцы. Это были солдаты нашей дивизии, ее второй эшелон. Они сменили нас, заняли исходные позиции для наступления на Кенигсберг, чтобы соединиться с теми, кто штурмовал город. Теперь между молотом и наковальней оказались гитлеровцы, те, что обороняли участок от захваченного нами пригородного дачного поселка до окраин города.
Мы снова взбираемся на броню танков: нам приказано пробиваться к берегу залива.
Долго шли мы эти несколько километров до берега залива. Противник сопротивлялся отчаянно. Он понимал, что узкая полоска берега — последняя тоненькая нить, связывающая Кенигсберг с портом Пиллау, куда еще пытались пробиться те, кто надеялся уйти морем в Германию.
По нам били плавучие батареи, корабли, артиллерия фортов, но мы шаг за шагом приближались к берегу.
Утром мы увидели залив. Он открылся сразу за узкой полоской леса, тянувшегося вдоль берега.
В этом лесу сдались в плен человек двадцать гитлеровцев. Мы вывели их на поляну, жестами показали, чтобы они собрали разбросанное оружие и сложили его в кучу.
Немцы сделали это и повернулись спиной к груде винтовок: очевидно, они ожидали неминуемой смерти.
Но никто их убивать не собирался. По приказу лейтенанта Гусева мы обыскали пленных и под конвоем повели к шоссе.