Дорога на Тмутаракань
Шрифт:
– Ты чего? Ты чего?
– удивленно шагнул к нему спутник Светозара и выдернул у Богдана кляп.
– Чего ржешь, будто конь?
– Тьфу! А что ж это вы, други, со мною учудили?
– Богдан задал вопрос спокойно, но его начала разбирать злость.
– Нашли время дурня валять! Забыли, что я - сотник, не рында какой-нибудь... Ну-ка, быстро развяжите!
Богдан дернулся, пытаясь самостоятельно распутать руки, стянутые за спиною ремнем. Но высокий остановил его, сунув ему под нос кулак с зажатым в нем ножом.
– Сотник?
– переспросил он с угрозой
– А это мы еще поглядим, какой ты сотник. Головник ты, тать ночной! Кого ты живота лишил в Древлянской земле, сказывай!
Будь в землянке светлее, эти двое смогли бы увидеть, как смертельная бледность залила лицо Богдана. Это Борислав подослал их! Догадался все-таки, кто прикончил Клуня! Но это всего лишь догадка. Чем он сможет доказать Богданову вину?
– А ты кто такой, что судить меня собрался?
– взяв себя в руки, спросил Богдан.
– Кто тебе право такое дал?
Высокий снова поиграл ножом перед лицом связанного сотника. Отблеск костра кроваво заискрился на остром клинке.
– А это видел? Вот оно, мое право. Узрел? Мало тебе этого? Так скажу еще: за мною стоит воевода, боярин. Боярский суд скорый...
Богдан лихорадочно перебирал в памяти все встречи с воеводой Бориславом. Не выдал ли он себя сем-нибудь? Вроде нет. Богдан всегда держался на стороже. Светозар неспроста жался к сотнику, выполняя волю воеводы. Что надумали эти двое, какой наказ получили от Борислава?
– Ты меня не стращай судом боярски, - стараясь выиграть время, отозвался Богдан.
– Я одному князю подвластен. Перед ним ответ буду держать.
– А, чуешь за собою вину!
– ухватился за его слова высокий. Признаешь ее?
Вместо ответа Богдан, изогнувшись, плечом ударил высокого в грудь. Тот не ожидавший такого выпада, не удержался на ногах и свалился на землю у самого костра, зацепив рукою горящие сучья.
– А-а-а!
– в ярости взвыл о, поднимаясь.
– Так ты? Ну, держись!
– Не спеши, Путша, - придержал его молчавший до сих пор Светозар. Ты все дело испортишь. Он же еще ничего не сказал...
– Скажет!
– злобно зарычал Путша, решительно приближаясь к Богдану. Скажет, как я ему пятки на огне припеку! Ну-ка, Светозар, давай его разуем. Сапоги добрые, портить жалко...
Богдан с замершим сердцем смотрел на подошедшего Путшу. Эх, были бы у него руки свободны! Но он и так будет сопротивляться, сколько сможет...
И вдруг он услышал глуховатый звук. Путша дернулся, взмахнув руками, начал оседать на землю. Из темноты, перешагнув через Путшу, выступил Мечник. Из-за его спины выглядывала Злата, воинственно выставившая вперед меч.
– Я все слышал, что они, тати, надумали, - сказал старый воин, тяжело переводя дыхание, видно ему пришлось торопиться, чтобы поспеть на выручку молодому сотнику.
– Дай-ка руки твои освобожу.
– Подойдя к Богдану, он не спускал глаз с замершего в страхе Светозара.
– А тебе, пес боярский, хода отсюдова нету. Сам свою долю выбрал. Так хоть напоследок покажи себя русским воем!
Светозар понял, чего от него хотят. С давних пор повелось на Руси воин, опозоривший себя перед дружиной, получал единственную и последнюю льготу: не сложить голову под топором палача, а лишить себя жизни своими руками, бросившись на собственный меч. Светозар вынул меч из ножен, в ужасе посмотрел на него и со стоном опустил оружие.
– Не можешь? И этого ты не можешь?
– Мечник презрительно оглядел труса.
Тяжелый харалужный клинок со свистом взлетел в его руке и обрушился на шею Светозара, не защищенную кольчугой. Брызнула кровь на костер, будто грозная жертва воинственному и строгому Перуну, и Светозар, ненадолго пережив своего сообщника, рухнул под ноги старому воину.
Только теперь Злата кинулась к Богдану.
– Живой? Невредимый?
– в голосе ее послышалась неприкрытая тревога. Я же хотела... хотел пойти с тобой, просился...
– Спасибо, други, - растроганно сказал Богдан.
– Выручили... Кабы не вы...
– Это ей...
– начал Мечник и осекся.
– Ему, Злату, спасибо скажи, что меня повел за тобой!
Он бросил быстрый взгляд на девушку и спрятал в усах хитрую усмешку.
– Спасибо, спасибо!
– повторял Богдан. Он был рад, что избавился от страшной опасности, и смущен тем, что дал захватить себя врасплох двум наемникам воеводы Борислава.
Мечник не задавал Богдану никаких вопросов. Подойдя к пещере, он успел услышать слова Путши и догадался, в чем дело. Но что ему до того, кем был прежде Богдан и как попал в княжескую дружину? Он сам когда-то был простым холопом, но давно уже забыл свое настоящее имя. Здесь, среди воинов, он хотя и глядел каждый день в глаза смерти, чувствовал себя человеком, а не рабом, даже выбился в десятники.
Подойдя к костру, Мечник оттащил в сторону несгоревшие сучья, затоптал жар.
– Так-то лучше, чтоб никто на огонь не сунулся.
– А этих куда?
– спросил Богдан.
– Пусть тут остаются, - махнул рукой Мечник.
– Слыхал я, завтра дальше выступаем. О том, что случилось, никто не узнает.
Святослав приказал продолжать поход.
Отдохнувшие люди собрались быстрее обычного. Застоявшиеся кони весело ржали, нетерпеливо перебирали ногами, пока их седлали. Покидая вытоптанную лесную поляну, шалаши, землянки, конные и пешие сотни спускались в долину, на веселый солнечный простор.
Далеко вперед ушли дозоры с проводниками-ясами, за ними со своими всадниками ускакал Борислав.
Прощаясь с князем, воевода скользнул по Богдану безразличным взглядом. "Ведомо ли ему, что случилось с его холопами?
– подумал сотник. И сам себе ответил: "Теперь уже не узнает".
На второй день пути вернувшийся с дозором проводник объявил, что они приближаются к реке, которая зовется Кубань.
– Здесь уже земля касогов, - пояснил он, - адыге - так они себя называют.
И еще рассказал проводник, что у этой реки несколько названий. Для горцев, живущих в ее верховьях, она - Псыж, древняя река или мать-река. А низовые касоги называют ее ползущей, медленной рекой - Пшиз.