Дорога номер пять
Шрифт:
Нельзя сказать, что все это смотреть было неинтересно. Радовали передачи, в которых по-новому представала русская культура, литература, в особенности, первой и второй волны эмиграции. Конечно, Гусев многое из всего этого читал и никогда не понимал, зачем все это было запрещать. С юности знал и любил Гумилева, Цветаеву, Набокова и особенно труды по русской истории – от Платонова до Вернадского. Интересно было читать и новые публикации – того же Льва Гумилева. Раздражали только сбежавшие советские журналисты, во мгновение ока становившими антисоветскими и вот теперь с триумфом «возвращавшиеся на родину». Александра Ноева хорошо помнил по журналу «Молодой коммунист», помнил и то, что на него заводили уголовное дело за разглашение каких-то секретных сведений, но он быстро сообразил, что к чему, издал книгу в Америке и с триумфом уехал: делом его занимался параллельный отдел, но дело прикрыли, и троих человек даже уволили. И вот теперь он на экране – рассуждает о том, что в России всегда было только рабство и крепостничество, а большевики продолжали политику царей. «Если бы…» – подумал Гусев. Ноев вещал по телевизору уже третий вечер подряд. После него пустили хронику. Опять одни и те же лица – Афанасьев, Собчак, Попов. Все – про тысячелетнее рабство… А сменяют их коммунисты, причем показывают их так, словно камера нарочита искажает лица – косые, кривые, лупоглазые… И все у них одно и то же: «Не дадим поругать заветы Ленина…» Бабки какие-то перекошенные да раскоряченные, словно их специально подбирают. Вот и получается, что так не то, и там не то… Плохо только, что свои, с которыми вместе работал уже лет десять, вроде бы понимают, что происходит, а вроде бы и нет. Многие сочувствуют коммунистам, словно не видят, что время их уходит: марксизм не работал раньше, не работает и теперь. Только у Игоря Сазонова, кажется, в голове какой-то четкий план: Гусеву это нравилось, но прямо спрашивать даже у такого старого друга, как он, было не принято. В последнее время Сазонов приносил книги: Константин Леонтьев – «Византизм, Восток и славянство», Лев Тихомиров – «Монархическая государственность», собрания трудов евразийцев. Принес еще неведомо откуда – впрочем, ведомо, конечно – попавшую к нему рукопись молодого философа Александра Дугина «Конспирология». Там КГБ крепко доставалось, но много было правильного – по крайней мере, становилось логично, почему дела по явным врагам закрывали, а по тем, с кем было можно и нужно работать, работали – правда, совсем иными методами и на полную катушку – с Бородиным, Осиповым… Дело не в идеологии, а в том, что друг другу противостоят цивилизации, – объяснял Гусеву вслед за автором книги его друг Игорь, и Гусев был с этим согласен. Так, может, взять и завоевать, пока не поздно, пока это не сделали явные враги, стоящие за тем же Ноевым и кучей других, эту самую партию и взять все в свои руки…
– Подожди, рухнет сама, а мы сейчас не готовы. Брать надо сначала экономику, точнее, выбить ее у теневых дельцов, которые ей владеют уже лет двадцать, но не могут открыто об этом заявить, – говорил Сазонов, и Гусев ему верил – Игорь сидел на аналитике и владел информацией. – Езжай пока в Хабаровск, сдавай там дела.
В Хабаровске, за два дня до отъезда, у Гусева произошла странная встреча. На одной из центральных улиц он увидел старуху в темном платке – монахиня, не монахиня? – которая, словно не обращая внимания на людской поток, кого-то искала глазами. Увидев Гусева, она резко направилась к нему и сама с ним заговорила:
– Сынок, только не беги. Ты человек погонный, тебе выпала доля собирать державу. С нынешнего года руководить страной станет человек, при котором начнут открывать храмы, но всем будет плохо, кроме воров. Люди еще раз переизберут его, но он не будет работать весь срок, а уйдет за полгода до отмеренного ему срока. После него наступит черед таких, как ты. Но послушай меня.
Она попросила наклонить голову и что-то сказала ему на ухо. А потом сказала вслух:
– Это главное.
После этого старуха перекрестила Гусева и со словами «Спаси Христос» растворилась в толпе, как будто ее и не было.
Август 1991, или, как его называли, «недоворот ГКЧП», Гусев провел в Северске. Происшедшее не было для него в новинку – событий этих давно ожидали, и реакцией на них была какая-то закоренелая, тупая усталость. Но когда назначенный в сентябре 91-го Председатель КГБ Бакатин начал резко сдавать американцам зарубежную агентуру, люди сами побежали из органов, начали устраиваться кто куда – некоторые вообще рвали старые связи, уезжали в другие города, лишь бы никто не знал – кто ты и откуда. Никто не понимал, что с этим делать, а главное – почему страну уничтожают с самого верха. Новый Президент, лихо забравшийся на танк в августе и словно так с него и не слезший, казалось, тоже вместе со всеми готов был пустить все вразнос, но что-то ему это сделать мешало: этим что-то было неслыханное, небывалое властолюбие, преследовавшее его словно болезнь. И люди, помогавшие ему эту власть держать, были ему нужны. Влиять на него было невозможно: сплотившийся вокруг него ближний круг был готов распродать вообще все и уехать за границу вместе с наворованным, но сам он из них никому не верил – а были это люди лихие, но неизвестно откуда взявшиеся, и часто даже просто не имевшие к России никакого отношения – а потому тех, кто все-таки, сжав зубы, оставался в «органах», Президент привечал. Игорь Сазонов был одним из них и стал даже отвечать за связи с президентской администрацией, а на вопрос «Тебе не противно?», тоже сжав зубы, отвечал что-то невразумительное. Он-то и посоветовал Гусеву тоже не уходить, а укрепляться и пересидеть в Северске, а потом, как он говорил, «начать собирать державу». Говорил, как ни странно, теми же словами, что и безымянная хабаровская старушка. Гусев это понял – он и сам видел, как его старые товарищи перебираются в разные новые экономические структуры, и там, где у других дела не клеились и все разваливалось, здесь начинала складываться новая, почти железная спайка людей, которые знали, кто есть кто и откуда, но об этом не говорили – порою даже и между собой. Когда приходилось бывать в Москве, Сазонов внушал ему: «Сейчас никуда не лезь. Коммунисты еще попытаются вернуть себе власть, за ними пойдет народ – сам знаешь, как его довели. Доводят сознательно, чтобы бросить под пули. Как все произойдет, ты сам и не заметишь, но все равно все дороги приведут к нам. И вот тогда ты будешь нужен». После чего передавал привет от Георгия Александровича – это было вроде пароля.
Поэтому, когда осенью 1993 разгоняли Верховный Совет, Гусев сидел у себя в Северске и делал вид, что ничего не происходит. Впрочем, он еще и видел, как ведет себя «Альфа» – формально выполнив приказ Президента, она остановила кровопролитие и не дала накачанному на убийство ОМОНу уничтожить белодомовских сидельцев. А с «Альфой» был связан Игорь Сазонов – Гусев это хорошо знал.
* * *
В американском Сиэтле в городском банке русские клиенты тогда еще были не так часты, тем более, клиенты высокого уровня. Поэтому, когда губернатор Северской области Владимир Геннадиевич Матюхин – полноватый мужчина лет пятидесяти, бывший секретарь обкома КПСС, явился открывать личный счет, обслуживали его на самом высоком уровне. Рон Мюллер, его партнер, сначала привел гостя к управляющему, где их уже ждал бизнес-ланч, и только потом – оформлять дела. Услужливый клерк сразу же обратился к Матюхину со словами Your current and secret code. Мюллер перевел и объяснил:
– Чтобы никто не имел возможность воспользоваться этим вкладом, достаточно в карточку вписать ключевое слово – пароль, который никто знать не будет.
Матюхин вписал в карточку слово «жена» и возвратил ее клерку, затем оба вышли и сели в машину.
Владимир Геннадиевич недавно женился вторым браком. Первая жена Матюхина, Нина, каким-то странным образом слегла и уже не встала – всего она болела недели три, и никакого диагноза врачи поставить не могли. О ней вообще мало кто что-либо знал: известно было только то, что Матюхин на ней женился еще в Высшей комсомольской школе. Детей у них не было. Валентина Николаевна, которую он всего через месяц после смерти Нины привез из Москвы, сразу же принялась за городские дела, почти впадая в раж: она возглавила благотворительный фонд, открывала школы, детские кружки – не было дня, чтобы не появлялась где-нибудь высокая, еще красивая светловолосая женщина, умевшая держаться и подать себя очень профессионально – если бы Гусев точно не знал, что они не коллеги, мог бы ее и заподозрить. Впрочем, из Москвы его предупредили, чтобы он держался от нее подальше и ни в коем случае не светился. Сказали также и то, что смерть Нины Матюхиной на контроле.
«Выходим на такие дела, а они там все не светиться, не светиться, все на контроле. Зачем они нас вообще держат – взяли бы да и распустили совсем», – такие мысли порой – и все чаще – лезли в голову. А тут еще и зарплаты стали в очередной раз урезать. Ну ладно, у Гусева было что-то от его бизнеса, на котором он формально сидел, а остальным как быть? Но даже и не в этом дело, а в том, что не нужны никому… «Ну хорошо, поддержали Президента в 91-м и в 93-м, а если и дальше так все будет? Может, и вправду взять все в свои руки… Ну ладно, возьмем, а потом… И что «соседи» из Генштаба делать будут? Но даже если получится, то какая будет власть, форма правления?» Все чаще задавал себе Гусев эти вопросы, и чем больше задавал, тем больше все становилось непонятно.
Отрадно было одно – чем дальше, тем больше покрывалась Россия православными крестами и маковками церквей. Приказа такого никто не давал – строить, словно росли они сами собой, из земли, и эта причудливая смесь того, чего быть не должно, и того, что должно было быть, уже очень давно тоже не давала смотреть на все только мрачно. «Может, что-то из этого всего еще и получится», – думал Гусев. Когда удавалось, ходил по воскресеньям в храм, а прошлым Великим Постом за тридцать пять с половиной лет впервые причастился. Когда исповедовался, всех грехов и не упомнил, но батюшка допустил его чаши сразу, только сказал, что в следующий раз будет уже построже спрашивать. А работа ведь и впрямь все на грехах стоит да на пороках человеческих. Но отец Иероним сказал: «Если не вы, то больше уже некому. Держитесь».
* * *
17.05.1995 Сов. секретно
Из Северска
Начальнику Управления ФСБ России генерал-лейтенанту Волкову А.С.
От закордонного источника «Татьяна» получена информация об открытии личного счета в одном из банков города Сиэтла губернатором Северской области Матюхиным Владимиром Геннадьевичем в виде «подсчета» на имя местного предпринимателя Рональда Мюллера. Паролем для получения денег является слово «жена», которое в карточку счета вписал сам Матюхин В.Г.
В связи с изложенным прошу проверить по учетам гражданина США – Рональда Мюллера, 1945 года рождения, уроженца штата Вашингтон, адвоката по профессии, владеющего русским языком, президента компании «Морские продукты Инк.», соучредителя с американской стороны российско-американского совместного предприятия «Мор-Си», специализирующегося на вылове и переработке морепродуктов.
Начальник отделения Управления ФСБ России
Полковник С.А.Гусев.
* * *
<