Дорога оружия
Шрифт:
Вели Игнаша всё вниз да вниз. Он насчитал шесть лестничных маршей – по два на этаж, пока пушкари не свернули наконец в коридор. Здесь уже не попадалось встречных, зато на лестнице скучал охранник – здоровенный грузный парень. Лицо его в тусклом свете показалось Мажуге ненормально бледным, даже серым. Отвык от Харькова, забыл, как выглядят цеховые, которые целыми сезонами наружу, под солнышко, не высовываются. Увидев процессию, возглавляемую Самохой, здоровяк посторонился и кивнул. Мажуге пришло в голову, что его собственная загорелая рожа представляется бледному охраннику неправильной, слишком темной.
– Склад у вас здесь? – спросил сыскарь.
– Не совсем, –
– В этом месте хранится только особенное, самое ценное, – подсказал Харитон, который шел последним, замыкая шествие.
Тут и Самоха наконец начал объяснять:
– Сюда меньше народу шастает, здесь у нас и есть схрон. Что в этот подвал снесли, то уже запросто не вытащишь… ну, то есть до сих пор так было. Только если по распоряжению начальства, по моему вот, к примеру. Тогда можно что-то взять, а так – ни-ни.
– И охранник на дверях, – вставил Игнаш.
– И охранник, а как же! – согласился управленец. – Ему приказ строгий дан, чтобы никого и ничего. Стало быть, не могли пронести. Он без приказа начальского ничего не пропустит.
– А вот этот парень, он как? И сменщики его?
– Охрана надежная, им доверие полное. Да и какой смысл охране подставляться? Они же все на виду. И потом – ключи от схрона! Дверь заперта, ключей у охранника нет. Идем, идем, сейчас сам увидишь!
Коридор был освещен похуже, чем этажи выше, но Мажуга отлично разглядел – двери тяжеленные, стальными листами обиты. Насчет замков спрашивать не стал – и без того ясно, что при таких дверях и замки соответствующие. Одна дверь была распахнута настежь – к ней и направился Самоха. Входя, Игнаш пощупал створку, чтобы оценить толщину – ничего себе, вот такую разве что омеговским танкером вынести можно. И замок, похоже, цел. Пока он изучал дверь, пушкари уже прошли в помещение и поздоровались. Тут и Мажуга заглянул в схрон. Перед ним была просторная комната, но внутри оказалось тесно из-за наставленных штабелями ящиков. Сбитые из толстых досок коробы громоздились друг на друге, между ними оставались узкие проходы, в которые тучный Самоха протискивался с трудом. Стены были обшиты листами железа, и вездесущий темный налет покрывал все ровным слоем, так что нутро схрона выглядело равномерно серым.
Мажуга прикинул: вон сколько секретов у цеха пушкарей! Это один они из рук выпустили, а ящиков здесь до некроза много, и в них, конечно, всякое тайное упрятано. Он задержался посмотреть на один из ящиков, но Самоха как будто угадал мысли сыскаря и позвал:
– Игнаш, ты поменьше гляди, что ли. Тебе тут и быть-то не полагается, я уж не говорю – пялиться.
Тут из узкого прохода между штабелями появился крепкий парняга в черной безрукавке и красной рубахе с закатанными по локоть рукавами. Потный чуб прилип ко лбу, пушкарь раскраснелся и шумно отхаркивался – видно, только что лазил на четвереньках, взмок от натуги. В этом подвале вентиляции не имелось и воздух был затхлый, застоявшийся.
– Знакомься, Игнаш, это Птаха, – указал на парня Самоха, – дознаватель наш цеховой.
– Игнаш? – повторил дознаватель. – Ржавый, что ли? Слыхал я, слыхал немало. Ну, будем, что ль, знакомы, Игнаш Мажуга? Меня Востряком кличут.
Ладонь у Востряка Птахи была крепкая и влажная. Говорил он вроде как искренне, но что-то в его манере показалось Игнашу недобрым, настороженно дознаватель пушкарский держался. Игнаш списал это на ревность – небось обидно парню, что ему не доверяют, чужака призвали. Тем не менее говорил Востряк спокойно и уважительно. Сразу повел показывать место, где стояли
– Вот тут оно и было, значит… – протянул Самоха, озираясь, будто надеялся углядеть пропажу здесь же, поблизости.
Мажуга не поленился, вытащил из кармана бечевку и замерил отпечатки, спросил, какой высоты были коробы. Востряк терпеливо ответил, а потом заявил, обращаясь к управителю:
– Я так мыслю, что и сам бы управился. Кой-чего уже нащупал. Если сложится удачно, нынче же воров возьму.
Самоха оглянулся на Мажугу, затем кивнул дознавателю:
– Раз Игнаш уже здесь, пусть поглядит, послушает. Сможет помочь – поможет, ну а как не потребуется его подмога, он мешать не станет. Показывай, чего нашел.
Птаха указал в узкий проход между ящиками – тот самый, из которого он только что выбрался.
– Вон это место, там как раз и стояли ракеты.
– Погоди Самоха, – окликнул Мажуга, – ты мне другое место казал.
– А, – махнул рукой управленец, – то место, где установка была. Мы ее поближе к дверям выставили, чтобы глядеть сподручней, ежели для дела что потребуется. А под стеной ракеты – заряды, то бишь, к установке. Их-то ворошить не нужно, к чему они? Вот и подвинули под стенку. Их тоже выкрали, некрозное семя.
Он вслед за Харитоном и Востряком полез в узкий коридор. Мажуга тоже сунулся было поглядеть, но четверым там места не нашлось. Пришлось подождать в сторонке и глядеть поверх штабеля – увидеть оттуда почти ничего не удалось, но слышны были пояснения Птахи:
– Вот, гляди. И ты гляди, Самоха. Я первым делом прикинул: ящики под стеной, шевелили их туда, под стену же, эвона следы. Я сразу давай стены стучать. И что ж, пусто за стеной, послушай!
Раздался глухой стук – Востряк легонько бил костяшками пальцев по стальной обшивке схрона. Потом звук стал более легким и звонким, здесь уже отзывался только металл, за ним была пустота.
– О! Чуете? Чуете?! – горячился цеховой дознаватель. – Другой же звук! Ну а теперь глядите сюда!
Мажуга привстал на носки и заглянул поверх штабеля. Что творится у пола, ему было не видать, но главное разобрал: Птаха легко выколупал гвозди, которыми был прибит стальной лист, потом подцепил обшивку и оттащил ее в сторону. Открылся лаз.
– Вот! – победоносно объявил Птаха. – Туда и выволокли! И след остался! Теперь возьмем гадов, возьмем тепленькими, когда они вновь полезут. Ведь полезут же, потому как не знают, что мы пропажи хватились! Я с этими тварями давно дело имею, манеру их изучил крысиную: если чего ценное нашли, не отстанут, пока всё до гвоздика не вынесут!
Самоха, кряхтя, задом полез из узкого прохода. Выбрался туда, где попросторней, стал мять округлую поясницу. Следом вылезли Харитон и торжествующий дознаватель. Теперь и Мажуга сунулся в дыру. Доски обшивки были частью подпилены и выломаны, стальной лист крепился к ним гвоздями, которые сейчас только для виду в старые дыры засунули. Проем уводил в темноту, виднелись слежавшийся грунт, мелкие обломки бетона, ржавчина и угли – земля Харькова. Дуновение ветерка ощущалось, веяло изнутри в проход. Значит, там, на другом конце лаза, нет поблизости вентиляционных выводов. Это нужно понимать харьковскую ситуацию: кто побогаче, тот обосновывается поблизости от источника отфильтрованного воздуха, а беднота живет в духоте и копоти. На том конце лаза – нищий квартал. А то и вовсе заброшенная полость под землей. Лезть туда незачем, да никто из присутствующих и не сумеет пробраться в этакую дыру.