Дорога пряности
Шрифт:
– Простите. Я просто… Имани, можно с тобой поговорить?
Я быстро проглатываю остаток чая. Таха устремляется к Далиле. Как и его печально известный отец, он впечатляет ростом и мускулами и отнюдь не стесняется ими пользоваться, чтобы запугать того, кто поменьше. Не спасает даже его красота, по крайней мере внешняя, блестящие волосы цвета эбенового дерева, четко очерченная линия челюсти, – и Таха прекрасно об этом знает.
– Тишина во время ритуала чаепития священна, – произносит он безжалостно. – Разве тебе, девчонка, неведома эта простейшая заповедь? Закрой дверь и жди снаружи, как должна была.
– Полегче, Таха.
Таха разворачивается, свирепо взирает на меня, задрав точеный нос.
– Правила распространяются на всех в равной степени, включая тебя и твоих друзей. Возмутительно, понимаю.
Его товарищи по отряду переглядываются, ухмыляясь. Остальным Щитам явно так же неловко, как мне. Странно, ведь раньше меня задевало, когда во время уроков Таха делал вид, будто я невидимка, хотя у нас есть кое-что общее, присущее лишь нам. В свои семнадцать я самая юная среди Щитов в новейшей истории, а он в свои восемнадцать – сразу за мной, и у нас обоих есть родственники в Совете аль-Заим, который правит нашим народом. Отец Тахи возглавляет Совет, а моя тетушка – Ведающая мисрой. Что бы кто ни думал о том, как именно отец Тахи получил титул великого заима, мне казалось, будто мальчик из скромного рода, а нынче сын самого могущественного человека в Сахире, захочет общаться с кем-то себе подобным, например со мной. Обида разгорелась еще сильнее, когда наши отряды стали отправляться на задания. Я постоянно слышала россказни, как Таха героически спасал множество людей, как без шансов на победу одолевал ужасающих чудовищ, и пусть я проделывала то же самое, он ни разу не признал моего существования. А может, все это – благо, которое я не ценила.
– Далила, что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, поворачиваясь к Тахе спиной. – Ты должна быть в школе.
Далила переминается с ноги на ногу:
– Ну да, мы должны, но Амира… она в беде.
Да сколько можно? Я сбилась со счета, в который раз в этом году моя сестра прогуливает занятия, и боюсь момента, когда ее выходки приведут к худшему.
– А когда такое бывало, что родня Имани не попадала в беду, – замечает Фейруз, очередная красавица с подлой душой из отряда Тахи.
Позади меня раздается хор смешков. Разворачиваюсь, окидываю взглядом ухмылки, ищу хотя бы намек на стыд, но с большим успехом отыскала бы вину на лицах воров. Отряд Тахи слишком уж окрылен его положением как старшего сына великого заима, они не боятся попасть в беду из-за насмешек над племянницей члена Совета. К счастью, мой командир не робеет. Сара происходит из гордого, богатого рода торговцев, среди которых встречалось немало знаменитых воинов.
– Небольшой совет, Таха, поскольку для тебя это все еще в новинку: человеку твоего положения не подобает поощрять гнусность.
Сара подхватывает с пола чайный поднос, будто собирается им ударить Таху. В этом нет необходимости. Судя по кислой мине Тахи, хлесткий ответ будто сам по себе отрастил руку и отвесил ему пощечину. Сара кивает на дверь.
– Имани, я закончу. А ты иди.
Я ей салютую:
– Спасибо. Пожалуйста, передай капитану Рамизу, что я вернусь к тренировке, как только смогу.
– Об этом не беспокойся, – встревает Таха. – Уверен, все заметут под ковер, как ты привыкла.
Сердце замирает. Остальные Щиты хмурятся, некоторые недоуменно переглядываются.
– О чем ты? – спрашивает Сара.
Бросаю на Таху самый убийственный взгляд, который только удается, в надежде, что он увидит в нем обещание заткнуть ему рот, если уж он сам не способен.
Таха спокойно смотрит в ответ:
– О, пустяки. Правда, Имани?
Поверить не могу. Таха впервые за два года заговорил со мной по существу, и надо же ему было взять и приплести моего брата. Когда Афир исчез, вскрылось, что он крал мисру из святилища – явный признак одержимости волшебством. Совет проголосовал и решил сохранить это в тайне, желая уберечь репутацию нашего рода. Раз уж Таха этим так раздражен, сомневаюсь, что его отец доволен вердиктом. Но сейчас не время и не место его обсуждать.
– Да, пустяки, – бормочу я, выпроваживая Далилу, и закрываю за нами дверь. Облегчение, которое я должна была испытать, спасшись от его зловещего присутствия, быстро сменяется страхом. – Что с Амирой?
Далила пускается трусцой по коридору из песчаника.
– Мы выехали верхом за городские стены, а когда остановились передохнуть, ее конь… в смысле, конь вашего брата… он сорвался и сбежал.
От второго нежданного упоминания Афира за утро у меня щемит в груди.
– Ты про Раада, черного жеребца?
Далила кивает. Мы спускаемся по главной винтовой лестнице, пересекаем полный теней, освещенный фонарями коридор, окутанный смесью ароматов горящих благовоний и чая, который пьют на церемониях наверху. Залитый солнцем четырехугольный двор снаружи заполнен от стены до стены Щитами, толпящимися вокруг тренирующихся сотоварищей, а те, кто старше по званию, с суровыми лицами наблюдают и выкрикивают команды. Волшебство наполняет воздух вместе с пронзительным лязгом мечей – в центре большой группы перед нами Щит выпускает из ладоней огненный шар, но противник сразу гасит накатившее пламя, взметнув целый вихрь.
– Амира выводит его тайком, когда мы едем кататься, – запыхавшись, объясняет Далила, пока я осторожно провожу ее мимо потока раскаленного воздуха. – Он всегда немного беспокойный, но сегодня все было совсем иначе. Можно подумать, будто сам дьявол сидел в седле и бил его палкой! Когда он помчал в Запретные пустоши…
У меня глаза лезут на лоб.
– Запретные пустоши?!
– Эй, я говорила его отпустить, и о злых существах, которые там живут, твердила, но она и слушать не стала.
– Ну разумеется. – Прикусываю язык, пока не прокляла собственную сестру при других Щитах. После смерти Афира обидные пересуды затянулись на многие месяцы. И мне совсем не нужно, чтобы люди поняли, будто Амира тоже пошла вразнос, и сочли ее достойной темой для разговора.
Подаю знак курящему конюху, чтобы он привел мою лошадь.
– И ты отпустила ее одну? – поворачиваюсь обратно к Далиле.
– Отпустила? Да Амира меня чуть не убила, вытолкнув из седла, когда я отказалась ехать дальше. И лошадь мою украла!
– Пожалуйста, тише. – Сверкаю непринужденной улыбкой в сторону Щитов, что маршируют мимо.
– Извини. Просто… прошу, спаси ее. Амира сама не своя с тех пор… ну, знаешь.
– Знаю.
Конюх, вернувшись, выводит мою серебристую кобылку, Бадр. Ее шкура сияет в лучах утреннего солнца. Я вспрыгиваю в прохладное седло:
– Возвращайся в школу, Далила. Я верну сестру.
Или погибну сама. Я подбираю поводья и выезжаю за казарменные ворота.
2