Дорога пряности
Шрифт:
Сестра жестом приказывает мне двигаться дальше. Я не шевелюсь. Как любопытно: несмотря на наши совершенно разные интересы и увлечения, в детстве мы никогда не ссорились. А вот сейчас опять бодаемся. Похоже, споры нынче единственное, что мы делаем вместе.
По расщелине зловещим эхом разносится ржание, прерывая наш безмолвный поединок взглядов. Лицо Амиры озаряется.
– Раад! Он близко! Скорее, продолжим пешком. – Сестра привязывает лошадь к иссохшему корню, что торчит из трещины в каменной стене, подхватывает свою плетеную сумку и устремляется в проход.
– Оставайся здесь, я все разведаю, – командую я, снимая с седла аркан.
– Нет. Я тебе не какой-то
Я спешиваюсь, привязываю Бадр.
– До тебя все не дойдет, как опасны дебри Сахира?
Сестра демонстративно пожимает плечами.
– На нас пока никто не напал, и со мной ты. Куда уж безопаснее, насколько я могу судить.
– Ценю твое доверие. – Вздохнув, я закидываю аркан на плечо и ступаю за сестрой. – Ты упомянула, что я с тобой не разговариваю. Так позволь же кое-что рассказать. Несколько месяцев назад командир моего отряда получил весточку из городка у соляных равнин Джейты. Городку не давал покоя гуль, и за каких-то пару часов до нашего прибытия он похитил местного. Семья этого человека привела нас туда, где гуль скрывался, – на кладбище. Существо это было высоким, чуть больше двух метров, но сгорбленным. Под серой натянутой кожей бугрились мышцы. Как будто человек, но с жилистыми руками такой длины, что волочились по земле.
Я вскидываю ладонь.
– На них по пять пальцев с загнутыми когтями вместо ногтей, и на ногах тоже. На лице горели в свете луны два красно-желтых глаза, сверкал оскал острых как бритва клыков, с которых капала слюна. Заостренные уши, длинные пряди прямых черных волос. Если не считать лохмотья на бедрах, он был обнажен, и с каждым вдохом сквозь кожу проступали ребра.
Я останавливаюсь посреди прохода.
– Мы не успели, он сожрал парня. Прямо у меня на глазах. А знаешь, что может сделать гуль, когда тебя убьет?
Амира вжимается в стенку и шепчет:
– Нет. Что?
– Примет твой облик. Вот от убитого остались одни обглоданные дочиста кости. Сгустился туман, мгновение спустя рассеялся. От гуля ни следа, а парень снова на ногах. Живехонький, как мы с тобой. Вот только уже не человек. Он вел себя не как человек, не мог разговаривать, только выл. Я прикончила его одним ударом, поскольку, если ударить гуля дважды, он восстанет с новой силой. А парень… парень погиб дважды, и его мать не простила меня за это. Думаешь, в Сахире безопасно, ведь ты еще не пострадала, но уверяю тебя, пострадали многие другие, и войне этой не видно конца. Этот яд сочится по всей нашей земле, и мы едва ли с ним справляемся.
Амира смотрит в проход.
– Мне жаль, что тебе пришлось это пережить, Имани, и вообще приходится сражаться на этой войне, но я… – Она глубоко вздыхает. – Я готова столкнуться со всем, что меня ждет, лишь бы спасти коня нашего брата.
Я снова беру сестру за руку.
– Пожалуйста, откажись от этой затеи, ради своего же блага.
– Я достаточно взрослая, чтобы принимать решения сама, – говорит Амира, упрямо надув губы.
Да, глупые решения, думаю я, но покорно прохожу вперед сестры, вглубь узкого прохода. Голодный песок засасывает туфли, каждый шаг звучит вздохом. Через несколько мгновений ржание наших лошадей стихает, воздух становится спертым, застоявшимся, как в склепе. Мир погружается в тишину, лишь стонет ветер над вершинами да скатываются с выступов камешки, скачут вниз по крутым утесам. Такое чувство, будто мы совершенно одни, последние живые существа во всем Сахире. Но это не так.
За следующим поворотом перед нами предстает высеченная в камне арка, которую когда-то преграждали потускневшие бронзовые ворота, нынче распахнутые настежь. За ними лежит внутренний двор с каменным прудом. Рядом с ним стоит Раад, наблюдая за нами.
– Да… – выдыхает Амира, бросаясь вперед. – Видишь? Я знала, что мы его найдем.
Я отдергиваю ее обратно. Меня останавливает не только вид Раада, не только странное ощущение, что он привел нас сюда намеренно, но само это место: древнее жилище, вырубленное в камне, некогда величественное, но давным-давно разрушенное неумолимой рукой времени. Противоположная стена представляет собой поразительный ансамбль витых колонн, вырезанных вокруг открытой арки. В остальных стенах виднеются асимметричные окна, к обвалившимся дверным проемам ведут такие же лестницы с витыми же балясинами, и некоторые, все еще целые, манят исследовать таинственные недра горы. Потрескавшийся мощеный двор обставлен по периметру каменными скамьями и урнами с высохшими лозами. Единственное не древнее здесь – это обратноконическая почтовая башенка у пруда, высотой примерно мне до пояса, сделанная из дерева и латуни. При использовании от нее бы к небесам поднимался ароматный дым горящих специй, привлекая внимание почтовых соколов, которые обучены издали распознавать определенные запахи.
– Ее тут не должно быть, – говорю я.
Амира морщится:
– Зачем кому-то получать здесь письма?
Я не хочу знать. И пусть мне не терпится забрать Раада, наш баба, самый выдающийся коневод во всей Калии, научил меня никогда не спешить к сбежавшей лошади, чтобы ее не спугнуть. Я размеренным шагом прохожу через ворота, затем колеблюсь, как только раздается вой ветра.
– Погоди, – шепчу я.
Мы ждем, прислушиваясь к ветру, который несется к нам по бороздам и расщелинам гор, стонет все громче, грохочет все яростнее, сбивая камешки. Вдруг он врывается в ворота, словно брошенное копье, увлекая за собой волну песка, что пеленой скрывает внутренний двор из виду. И когда я отступаю на шаг, прикрывая глаза рукой, из ветра является существо.
Нет, существа. Их несколько. Невероятно высокие, похожие на людей. Но вместо плоти – обжигающий горло дым, дрожащий, кипящий; зыбкие силуэты будто лижут воздух гнилыми языками. Лишенные рта лица с пустыми глазницами, раскосые щели змеиных ноздрей.
Амира хватает меня за руку:
– Они?..
– Да. Джинны.
4
Самый высокий джинн скользит вперед на клубах черного дыма. Я слышу плеск воды, меня продирает ознобом похлеще, чем любой ночью в пустыне.
– Прочь, – шипит джинн сквозь вой ветра.
– Беги, – говорю я Амире.
А она впивается ногтями в мою ладонь, продолжая глазеть на джинна снизу вверх. Невозможно сказать, сколько их. Они все мерцают, двоятся, рассеиваются и вновь сплетаются. Постоянен лишь тот, что по центру и плывет к нам. Я разжимаю пальцы Амиры и толкаю ее в сторону.
– Беги, сейчас же.
Она моргает несколько раз и спешит спрятаться за ближайшим выступом скалы.
– Вам здесь не место, – продолжает джинн.
Я достаю кинжал из ножен, пристегнутых к бедру, с помощью которого могу направлять силу. Гладкая рукоять, булатная сталь, драгоценная семейная реликвия, которую подарила мне тетушка, когда я примкнула к Щитам и была посвящена в Орден чародеев. А еще – идеальное оружие против джиннов, больше всего страшащихся именно стали. Обнажая клинок, я взываю к волшебству мисры. Выпив утром полную чашку, я чувствую, как оно с готовностью разливается по венам. Кинжал озаряется бело-голубым, вытягивается длинным мечом. Я направляю его на джинна: