Дорога в алмазах
Шрифт:
«Емко! Почему же я не удивилась?»
– Скажите, вы, как старший мастер, наверное, нервничаете, когда сотрудники прогуливают работу?
– Вы про Сусликова? Он обычно отпрашивается, а сегодня просто не вышел. Он и так работает здесь спустя рукава – новичок все-таки, серьезных дел не доверишь. И все же пришлось сегодня брать на себя его заказ. Хоть подвеска довольно простая, но пришлось повозиться, а у меня еще колье не доделано.
– Я всегда задаю клиентам последний вопрос на тему достижений. Какое самое выдающееся достижение вашим коллективом было совершено в последнее время?
Он посмотрел на меня со смешанным чувством, будто внутри что-то боролось – поделиться или промолчать.
– Мы смогли сделать «Принцессу» на очень мелком образце, я впервые чувствую такой прилив сил и радости.
– Спасибо!
Следующим был Белоусов Иван, рыжеватый мужчина с мелкими порезами на подбородке и недобритой щетиной, явно агрессивного склада характера. Он с ходу дал понять, что не расположен делиться внутренними переживаниями с кем бы то ни было. С такими людьми даже проще работать, всегда можно невзначай вывести его из себя и получить массу колоссальной информации без его же ведома. Начинать лучше с однозначных вопросов неличного характера.
– Сколько вы здесь работаете?
– Одиннадцать лет.
– Ваше отношение к работе?
– Норма.
– Ваши отношения в коллективе?
– Это не важно.
«Вот оно! Этому человеку что-то не нравится в коллективе, но он не хочет об этом говорить. Это может быть связано с внутренним конфликтом, а может и с внешним. Татьяна, да ты вживаешься в роль!»
– У вас проблемы с кем-то из коллег?
– А что? Нельзя? – Иван начал закипать. – Я им всем давно сказал, что этот проходимец еще доставит нам хлопот! Меня никто не слушал!
– Вы о ком и о каких хлопотах идет речь?
– Этот Сусликов совсем обнаглел! Не является на работу, забывает о своих обязанностях! Он кидала!
«Второй сотрудник уже выражает недовольство неким новичком Сусликовым Андреем. Барышкин упоминал его как подающего надежды молодого человека, в коллективе о нем явно другого мнения».
– Я поняла вас. Расскажите, Иван, какое серьезное достижение вашим коллективом было совершено в последнее время?
Внезапный порыв смеха оборвал меня на полуслове.
Глаза Ивана вдруг наполнились ясным светом радости и веселья.
– У нас все дела выдающиеся! Мы же ювелиры!
– Спасибо.
Третий сотрудник пористого телосложения плюхнулся в кресло рядом со мной и раболепно уставился мне в глаза.
– Грибов Александр, вам сорок пять лет, стаж работы в салоне семь лет соответственно.
– Конечно.
– Все ли вас устраивает в работе, обязанностях, коллективе?
– Конечно.
– Сусликов Андрей вам так же не нравится, как и всем?
– Конечно.
– А последнее достижение коллектива – это огранка «Принцесса»?.. Дайте угадаю ваш ответ…
– Конечно.
«Допрос с пристрастием. Таких людей я называю попугай Попка. Если бы все свидетели, обвиняемые или подозреваемые были такими сговорчивыми, тогда бы ты, Таня, осталась не у дел».
Четвертый коллега оказался еще тем тертым калачом. Он напомнил мне чем-то самого Барышкина. Видимо, степень эмпатии с начальством у него довольно высока, и сотрудник волей-неволей перенял манеру извиваться как уж у самого владельца салона.
– Иннокентий, расскажите о себе, пожалуйста.
– А что рассказывать, – начал свой пространный монолог Сидоров. – Я работаю недолго – лет семь, кажется. В коллектив меня привел лично сам Степан Петрович. Этот глубокоуважаемый мною человек заслуживает хороших людей вокруг себя, чему я и пытаюсь соответствовать.
– У вас довольно небольшой коллектив, состоящий из пяти человек. Но, к сожалению, одного из вас мне не удалось сегодня проконсультировать. Может, вы мне расскажете о Сусликове Андрее?
– Да, конечно, я все понимаю. – Он радостно подобрался, словно обсуждение других людей принесло ему облегчение. – Этот молодой человек поначалу произвел на меня и на коллег приятное впечатление, но со временем мы разглядели в нем нотки протеста, некоего застоя в мыслях, делах и поступках. Мне бы не хотелось чернить чужого человека, но с ним явно что-то не так. Эдакое легкомысленное отношение к нашему общему делу, если позволите так выразиться.
Все, что мне удалось выудить сегодня на допросе-консультации, – это категорично настроенное отношение сотрудников к одному из коллег. Я также была уверена, что Барышкину с таким громким скандалом было бы лучше обратиться непосредственно в полицию и наплевать на репутацию.
Под подозрение все равно попадают все сотрудники от уборщиц до охраны. И первым подозреваемым становится, конечно, Сусликов. Необходимо найти его адрес и наведаться, если уже не поздно и он не сбежал куда-нибудь со шкатулкой кристаллов. Я также попросила Барышкина открыть мне то самое хранилище и прошлась по местам соприкосновения дактилоскопическим оборудованием. Киря и Гарик не откажут мне в услуге по обнаружению пальчиков, нужно заехать к ним сегодня же. Записи с камер Степан Петрович уже распорядился передать мне инкогнито. Одну флешку передал сразу, а записи из лаборатории пообещал перебросить на почту.
В общем-то, дело обрело немного полупрозрачные очертания, но все же незаполненных пробелов оставалось довольно много.
Возвращаясь почти в десять вечера домой из полицейского участка, я с удивлением обнаружила корзинку цветов у себя под дверью. Пышные желтые розы приятно ласкали взгляд. Внутри виднелась записка, но я решительно проигнорировала ее. От розовой бумажки так и веяло шармом Сергея. Я прекрасно осознавала, что записка является некой границей между нами, переходить которую я пока была не в состоянии. Какая-то трусливая Таня засела за колючей оградой, обнесенной вокруг сердца, она-то и не пускала поддаваться на провокации романтического настроя.