Дорога в две тысячи ли
Шрифт:
И вцепилась так, что попробуй оттащи: пальцы сжались, костяшки побелели. В недоумении и с внезапно проснувшейся полыхающей радостью – мой! – Александра посмотрела на Ин Юнчена, смутно надеясь, чтo он ещё спит и не увидит ее вoт такой, потерявшей над собой власть.
Но он, конечно, не спал - никогда сын почтенных родителей, Саша уже поняла это, не поступал предсказуемо. Он смотрел на нее,и взгляд у его был темный и прозрачный, как озеро, заманившее в омут луну.
На одно слепящее мгновение девушке показалось, что сейчас Юнчен даст себе волю, уложит ее на подушки и решит все так, как издавна заведено у мужчин – утверждаясь и покоряя. Эта
Но секунда за секундой растворялась в тишине, а Юнчен не двигался. И молчал. И ждал.
– Что?
– накоец беззвучно шевельнула Саша губами, уже зная ответ.
Потому что все сын почтенных родителей про нее уже понял.
И довольствоваться малым не пожелал: ни мимолетная покорность не была ему нужна, ни случайное согласие. Все или ничего – только так,и никак иначе. Чтобы она, Сян Александра Джи, вверилась ему по своей воле, окончательно и целикoм. Чтобы совсем не осталось позади дорог для отступления.
Великодушием назвала бы это добросердечная Тьян Ню, но Саша знала лучше. Ин Юнчен тоже умел быть беспощадным.
На несколько секунд мир ее словно завис на грани, замер на развилке между двумя дорогами. Все смешалось, мучительно перепуталось на сердце: и женщина из видений,и затаенная тоска, и ставшие вдруг такими неважными правила. А потом – будто кто-то одним махом разрубил узел - тревога схлынула, цепи из «надо» и «следует» лопнули, и вдруг стало ясно – да.
Да.
Не думая больше, не сомневаясь, Саша отстранилась и поднялась с кровати. Позади едва слышно вздохнул Юнчен, но девушка не остановилась: в нескoлько шагов она пересекла крохотную комнату и щелкнула ручкой, запирая дверь.
Отчего-то было страшно и немного зябко. «К черту», - подумала Саша, повернулась и,изумляясь самой себе, стянула через голову широкую майку, плавно распустила волосы, глянула исподлобья на Ин Юнчена.
Он смотрел на нее – так, как никто не смoтрел прежде.
Плескалось в его глазах изумление, и алчность там тоже была, голодная и нетерпеливая, но все меркло перед бесстрашной, победительнoй радостью - и девушка пошла вперед, к нему, улыбаясь в ответ.
Когда руки Юнчена, чуть помедлив, огладили ее спину, Саша ничего уже не боялась – глубинным знанием она видела, что ошибки не выйдет. Так порой случалось с ней: будто неудержимо поднималась невидимая волна, а вместе с ней и тело - выше, на изгиб, до судороги.
Невозможно было противостоять этой буре в одиночку,только вдвоем, вместе. Девушка льнула к Юнчену, глотая стоны, а он встречал ее на полпути, отзывался на каждое движение так, будто знал его заранее. Над пропастью, в бездне, захлебываясь огнем, они узнавали друг друга,и вселенная вздрагивала вместе с ними. Мир россыпью разрозненных образов кружился вокруг: вздох, еще один, ладонь к ладони, почти боль, уже пламя – все подчинялось одному ритму, соразмерному, неoстановимому. Казалось, воздух танцует вместе с ними, вздымаясь и опадая.
И чем дальше уводил ее Юнчен по дороге тысячи сладких смертей,тем отчаяннее вслушивалась в него Саша – вслушивалась и вспоминала,и ловила губами пряди его слипшихся от пота волос,и поднималась ему навстречу, смеясь и сглатывая слезы.
И когда не осталось сил для того, чтобы ждать, она откинулась назад, замерла на одно-единcтвенное мгновение. Задрожали, расплываясь краски и звуки: склонившийся над ней Юнчен, зеленая тишина рисовых полей за окном, круащиеся в солнечных лучах пылинки.
потом с ревом и рокотом обрушилось на них цунами, и Саша,теряя и находя себя заново, вдруг вспомнила: желтоглазую богиню, храм у самых облаков и мужчину, который пытался завоевать себе свободу, а получил империю.
И закричала.
Империя Цинь, 206 г.до н.э.
Таня, Сян Юн и войско чжухоу
Войско чжухоу огромно и, когда оно движется, земля содрогается под ногами тысяч и тысяч солдат, сотен тысяч. И не понять сразу, то ли это большая двухколесная повозка сама по себе раскачивается, то ли это земная ось уже чуть-чуть сдвинулась под тяжестью человечьей живой волны, что вот-вот накатится на заставы исконных земель Цинь. авномерный гул голосов, ржание лошадей, скрип колес и низкий рокот барабанов, задающих ритм всему движению – к ним Таня давно привыкла, и как человек, живущий возле моря, перестала слышать совсем. Оставалось лишь усыпляющее мерное покачивание, ритмичное «тумп-тумп-тумп» марширующих людей,тихое мурлыканье Второй, склонившейся над шитьем,и шелест веера в руках Мэй Лин.
– Духота-то какая, - пожаловалась служанка, утирая мокрый от испарины лоб рукавом халата. – Вообще дышать нечем.
Что правда,то правда. Не по-весеннему жаркое солнце быстро изгнало ночную прохладу и все сильнее и сильнее нагревало крышу повозки. Окна пришлось затянуть шелком, чтобы не вдыхать красную здешнюю пыль из-под солдатских лаптей. Но хуже всего осталього был запах от пао возницы. И от его портянок. Они невыносимо смердели.
Таня терпела сколько могла, но потом вспомнила, что она здесь главная.
– Дядюшка Сунь Бин!
– позвала она негромко
Но тот услышал и мигом явился пред её ясны очи.
– Слуга выполнит любой приказ.
Желание у Небесной девы было удивительно простое: чтобы её добрый возничий либо помылся, либо одежду сменил. Телохранитель принюхался к атмосфере внутри повозки и незамедлительно приказ выполнил с помощью увесистой оплеухи неряхе.
– Эдак у нас скоро лошадки сбесятся. Госпожа права. Слуга пришлет парня почище.
Им оказался Гу Цзе – крепыш из какой-то дикой по меркам Чу глухомани. Впрочем, излишним хитроумием никто из солдат особо и не страдал. Незачем, да и ни к чему. За них думали генералы и стратеги. Но Гу Цзе выделялся среди остальных телохранителей небесной девы. Прежде всего – серьезностью и отсутствием предрассудков. Он с самого начала не пялился на Таню как на диковинную зверушку. Словно в жизни своей каких только посланниц Яшмового Владыки не навидался. Тем, собственно,и приглянулся
– ордись,ибо наша благородная госпожа решила оказать одному из своих ничтожных слуг великую честь, поручив специальную миссию, для которой только ты, Гу Цзе, и подходишь, – объявил накануне командир Сунь Бин. – Видишь этот сундук, Гу Цзе? Запомнишь его?
И указал на деревянный ларь в дальнем углу повозки.
– А то!
– кивнул парень.
– Он самый большой и самый тяжелый, и только тебе под силу его поднять.
– Дык.
– Вот и прекрасно!
– солнечно улыбнулась госпожа Тьян Ню.
– Что бы ни случилось,ты перво-наперво должен хватать сундук и бежать, как можно дальше.