Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками
Шрифт:
Ей предстояла очень тяжелая тренировка на центрифуге. Сегодня молодая женщина намеривалась взять планку в шесть жэ.
«Опять потом буду в синяках, и лицо опухнет», – вздыхала про себя она.
Но, честно говоря, собственная красота заботила ее гораздо меньше, чем то, удастся ли попасть в марсианскую экспедицию пятьдесят шестого года. Ведь именно эта вторая долгосрочная экспедиция должна была добавить к станции и обустроить оранжерею. Француженке ужасно хотелось принять в этом участие.
А вот Славику
Хотя, можно ли назвать стажировкой полгода напряженнейшей работы на Лунной базе? Доверенную ему посадку космического корабля? Эту поездку, длиной почти в сотню километров?
– Поехали? – полувопросительно сказала Зоя.
– Ага, – отозвался Славик.
Протянул руку в неуклюжей перчатке и переключил с холостого хода электромотор тележки.
Небольшая приземистая платформа на далеко выведенных в сторону ребристых колесах покатилась по проложенной дорожке. Вернее, по совершенно такому же, как все окружающее, участку лунного грунта, на котором лишь изредка можно было заметить следы прошлых поездок.
Но на внутренней поверхности своего шлема Славик отчетливо видел нарисованную навигационной системой трассу.
В принципе, можно было преспокойно откинуться на креслице и дать транспорту самому ехать по запрограммированному маршруту. Но Славик никогда так не поступал, так же, как и большинство космонавтов.
Потому что, зачем тогда люди, если все будут делать роботы?
Молодой Новороссец полностью поддерживал политику партии и правительства своей страны и России, ограничивающую излишнюю автоматизацию. Люди останутся людьми, только если сами будут работать, а не тупеть от ничегонеделания и чересчур сытой и безопасной жизни, как те же европейцы.
А тележка окунулась в тень.
Солнце скрылось за скалами сзади, а Земля наполовину опустилась за противоположный край кратера. Славику пришлось вести транспорт по синтезированному изображению.
Он сбросил скорость до почти пешеходной. Тележка спускалась по каменистой осыпи, подпрыгивая на обломках. Каждый раз Славик и его попутчица чуть подлетали над креслами, и не вываливались только благодаря крепким ремням.
В эти моменты Станислав ощущал замирательное чувство полета. Оно было приятным и волнующим.
Сейчас молодой человек особенно отчетливо осознавал, что он наконец-то в космосе! И это дарило ему настоящую чистую радость.
Глава 2. Воссоединение
17.07.2054
космодром Танэгасима, Япония
Все-таки хорошо, что все три года, которые тетя Хана с дядей Федей провели в космосе, они жили при нормальной гравитации. Благодаря этому их выпустили на волю на второй день после того, как спускаемый аппарат «Иваки» приземлился на плавучую платформу, и космолетчиков доставили на космодром на специальном корабле.
Раньше, говорят, после возвращения из космоса, космолетчиков несколько дней врачи в норму приводили. А бедные родственники ждали, когда же им разрешат увидеться с героями. Да еще и карантин приходилось устраивать, чтобы отвыкшие от земных микробов организмы космопроходцев восстановили иммунитет. Сейчас и этого не требовалось, потому как во время полета, в строго определенное время, в атмосферу корабля или станции впрыскивались ослабленные и обезопасенные штаммы микробов и даже вирусов.
В Японию мы прилетели вчетвером. Поселились в номере гостиницы при космодроме, а утречком пошли в главный офис.
С полчаса мы маялись в небольшом зале, вместе с кучей японцев, встречающих своих родных.
И вот двери открылись и появились четырнадцать космолетчиков: четверо членов экипажа «Королева» и десять участников первой рабочей смены на «Консоуми».
Разумеется, Хана Хаякава нарушила весь протокол и, протолкавшись локтями, выскочила впереди командира корабля и начальника экспедиции.
Остановилась посреди помещения.
Ее догнал дядя Федя и встал рядом, приобнял за талию.
А мы…
Мы тоже двинулись навстречу. Стараясь не спешить. Только Андрейка не выдержал, ускорил шаги, и последние метры пробежал, кинулся к родителям.
Они все втроем обнялись, и долго так стояли. А я с тё-Настей и дя-Игорем остановились в отдалении, давая семейству поворковать и поумиляться друг другом. Андрей, кстати, уже выше мамы вымахал. Что, в общем-то, не сложно при ее низкорослости. Тринадцать лет пацану. Скоро и меня, мелкоразмерную, перерастет.
А между тем тетя Хана…
Тетя Хана оставила мужа и сына о чем-то оживленно разговаривать, а сама сделала пару шагов в нашу сторону.
Замерла, глядя прямо мне в глаза.
Они у нас с ней одинаковые – черные и в меру раскосые.
Я почувствовала, как тетя Настя тихонько подтолкнула меня в спину, и пошла вперед, медленно и не отрывая взгляда от бездонных колодцев глаз моей любимой тети Ханы.
И в голове как-то замельтешили картинки из раннего детства. Мы ведь с ней действительно были не разлей вода, часто виделись, всегда старались вместе праздновать наши дни рождения пятнадцатого января. До того черного дня.
А после него я ее не видела… Страшно подумать: долгие четыре года! Все свое отрочество, тьфу, девичество.
И вот.
Мы сошлись в застывшем и отодвинувшемся куда-то мире, протянули навстречу руки и буквально вжались друг в друга, обнимаясь со всей возможной силой. Мне даже послышалось, как захрустели мои косточки. Да и ее тоже мяла основательно. Я ведь не зря целый год с железками всякими в училище возилась.
Мы так ничего и не сказали. Не нужно это было.
Все говорили наши тела. И о том, как же мы соскучились, и о том, как изо всех сил просим друг у друга прощения.