Дорога в Омаху

Ладлэм Роберт

– Прекрати, Джозеф!.. Все равно никто за пределами этой комнаты не узнает, сколь мелочно проницателен ты!

– Если ты хочешь сказать, что щипцы тебе не нужны, то забудь о них. Я говорил это дюжине капитанов из армии Муссолини, этой жирной свиньи!

Внезапно зазвонил телефон.

– Должно быть, это твой связной, Джозеф. Иногда прямая дорога – самая лучшая. Скажи своему начальнику, что я здесь, рядом с тобой.

– Время подходящее, – заметил Джозеф, поглядев на часы. – Сейчас он должен быть один.

– Делай как тебе говорят.

– А

есть у меня выбор? Я понимаю, что ногти мои останутся при мне, но то, как схватил ты меня за горло своими огромными когтями, я запомню надолго. – Маленький Джо подошел к телефону у кровати и поднял трубку. – Это я. А в десяти футах от меня, как принято у нас говорить, Бам-Бам, – большой генерал Умник. Он хочет перекинуться с тобой парой словечек, но с кем будет беседовать, не знает, поскольку я ценю целость своих пальцев, если ты понимаешь, о чем я молвлю это на языке Лас-Вегаса.

– Дай ему трубку, Джо, – произнес спокойно Винсент Манджекавалло.

– Есть! – крикнул Саван, протягивая трубку Хауку. Тот быстро подошел и взял ее.

– Командир Икс слушает, – изрек Хаук в микрофон. – Полагаю, что разговариваю с командиром Игрек.

– Вы – генерал Маккензи Хаукинз, серийный номер – два-ноль-один-пять-семь, вооруженные силы Соединенных Штатов Америки, дважды кавалер почетной медали конгресса и одна из величайших заноз в заду Пентагона за все время его существования. Я прав?

– В целом – да, хотя отдельные суждения не вполне бесспорны… А кто вы, черт бы вас побрал?

– Я тот, кто совсем недавно, – и дня не прошло с тех пор, – хотел бы видеть вас в гробу – со всеми причитающимися вам воинскими почестями, конечно, – а сейчас желал бы всей душой, чтобы вы пребывали в полном здравии на земле, но не под нею. Достаточно ясно я выражаюсь?

– Нет, недостаточно, дерьмо из округа Колумбия! Почему вы переметнулись на другую сторону?

– Потому что zabagliones [120] , которым не терпелось заполучить свидетельство о вашей смерти, теперь возжаждали вдруг моей кончины, а мне это не улыбается.

120

Сброд (ит.).

– Zabagliones… Маленький Джозеф… Уж не тот ли вы самый клоун, который послал своего идиота Цезаря или как там его во «Времена года»?

– Да, это я, должен признать, к стыду своему. Что еще остается сказать мне?

– Не переживайте, сынок, это была не ваша вина, а его. Он не отличается особой сообразительностью, со мной же были двое весьма шустрых моих адъютантов.

– Что?

– Мне не хотелось бы, чтобы вы слишком уж винили себя. Любое распоряжение может оказаться невыполненным в силу тех или иных непредвиденных обстоятельств. Об этом говорится, в частности, во время занятий в военном колледже.

– О чем, черт подери, вы толкуете?

– Думаю, что вы не тянете на офицера: не из того теста слеплены. Чего еще хотели бы вы услышать от меня?

– Да ничего. Вам надо бы просто выслушать меня, вот и все… Эти люди, которые, как думал я, испытывают ко мне большое уважение, начхали на меня, втоптали в грязь, а теперь еще норовят и укокошить, хотя мы договаривались угробить вас. Короче, они намерены уложить нас обоих в могилу, которая отводилась ранее для вас одного. У меня же сама мысль о подобном вызывает глубочайшее отвращение. Надеюсь, вы разделяете мои чувства, приятель?

– И что же вы надумали, мистер Безымянный? – спросил, оставив без внимания вопрос, генерал.

– В мои планы входит, чтобы вы оставались в живых. Я рассчитываю сделать с этими респектабельными ублюдками то, что они уготовили для меня, а именно вогнать их в могилу.

– Поддерживаю эту идею, командир Игрек! Если речь идет о том, чтобы разделаться самым решительным образом кое с кем из гражданского персонала, то мне для этого потребовался бы приказ непосредственно от президента, подписанный также председателем Комитета начальников штабов и директором Центрального разведывательного управления.

– Без шуток?

– Конечно! Но не думаю, что вы знаете, как делаются такие вещи…

– Я просто не хочу, чтобы делалось то, о чем вы говорите! – оборвал Хаука Манджекавалло. – Вы нужны мне вовсе не для нескольких коротких ударов. Человек, готовый купить грязь, обретает мир. Для этих перламутрово-белых «цуккини» я приготовил горькое испытание. Я намерен разорить их, уничтожить, пустить по миру, чтобы они, оказавшись бездомными, стояли в очереди в надежде получить работу у Хобо Пита!

– У какого там Хобо?

– У того, что чистил писсуары в бруклинской подземке… Вот какую судьбу предначертал я им! Пусть эти ублюдки до последних дней своих убирают туалеты в «Каире».

– Кстати, командир Игрек, во время войны в пустыне, когда мы сражались против Роммеля, я, тогда еще молодой капитан, подружился кое с кем из египетских офицеров.

– Баста! – завопил Манджекавалло, но тотчас же понизил голос, пытаясь придать ему максимум обаятельности. – Простите меня, великий, величайший генерал! Я в данный момент пребываю в состоянии стресса, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Вы не должны опускать руки, – увещевал своего собеседника Хаук. – Мы все в одинаковом положении, командир, так что не стоит зря падать духом. Помните, ваши люди черпают в вас силу, которой им может недоставать. Не сгибайтесь под натиском бури, и тогда вы выстоите!

– Я ценю ваши слова, – смущенно произнес пристыженный Винни Бам-Бам. – Но должен предупредить вас…

– Относительно СОН? – перебил его Хаукинз. – Маленький Джозеф передал мне ваше сообщение, и к настоящему времени ситуация взята под контроль, а вражеские войска выведены из строя.