Дорога в рай (Рассказы)
Шрифт:
– По правде говоря...
– начал он, но тотчас же умолк и, нахмурившись, прикусил нижнюю губу.
– Нет, я не уверен. Никак не могу утверждать определенно. Не думаю, что наушники были на мне более секунды, после того как вы ударили топором.
– Да-да, но что вы слышали?
– Не знаю, - сказал доктор.
– Не знаю, что я слышал. Наверное, шум падающего сука.
Он говорил быстро и с каким-то раздражением.
–
– Клоснер немного подался вперед, пристально глядя на доктора.
– На что точно был похож этот звук?
– О черт!
– произнес доктор.
– Да не знаю я. Меня больше волновало, как бы успеть убежать. Давайте не будем об этом.
– Доктор Скотт, на что был похож этот звук?
– О господи, да как я могу вам сказать, когда на меня падало дерево и я должен был думать только о том, как бы спастись.
Доктор явно нервничал. Теперь Клоснер чувствовал это. Он стоял неподвижно, глядя на доктора, и с полминуты не произносил ни слова. Доктор переступил с ноги на ногу, пожал плечами и повернулся, собираясь уйти.
– Ладно, - сказал он, - пора возвращаться.
– Послушайте, - сказал маленький человечек, и в лицо ему неожиданно бросилась краска.
– Послушайте, вы должны зашить эту рану.
– Он указал на трещину, сделанную топором в стволе.
– Быстро зашейте ее.
– Не говорите глупостей, - сказал доктор.
– Делайте, что я вам говорю. Зашивайте ее.
Клоснер сжимал в руках топор и говорил тоном, в котором слышалась угроза.
– Не будьте глупцом, - сказал доктор.
– Не стану же я зашивать дерево. Хватит. Пошли.
– Значит, вы не будете зашивать дерево, потому что не можете?
– Разумеется, нет.
– В вашем чемоданчике есть йод?
– А если и есть, то что из того?
– Тогда замажьте рану йодом. Ему будет больно, но ничего не поделаешь.
– Теперь вы послушайте, - сказал доктор и снова повернулся, показывая всем своим видом, что собирается уйти.
– Не будем валять дурака. Вернемся в дом, а там...
– Обработайте рану йодом.
Доктор заколебался. Клоснер по-прежнему держал в руках топор. Он решил, что лучшее, что можно сделать, - это быстро убежать, но, разумеется, это не выход.
– Хорошо, - сказал он.
– Я обработаю ее йодом.
Он сходил за своим черным чемоданчиком, лежавшим на траве ярдах в десяти, открыл его и достал пузырек с йодом и вату. Подойдя к дереву, он открыл пузырек, вылил немного йода на вату, наклонился и начал протирать ею рану. При этом он искоса поглядывал на Клоснера, который неподвижно стоял с топором в руках и в свою очередь следил за ним.
– Смотрите, чтобы йод попал внутрь.
– Разумеется, - сказал доктор.
– Теперь обработайте еще одну - ту, что повыше!
Доктор сделал так, как ему сказали.
– Ну вот, - сказал Скотт.
– Теперь все в порядке.
Он выпрямился и с серьезным видом осмотрел свою работу.
– Все просто отлично.
Клоснер приблизился и внимательно осмотрел раны.
– Да, - сказал он, медленно кивая своей большой головой.
– Да, все просто отлично.
– Он отступил на шаг.
– Вы придете завтра, чтобы осмотреть их?
– О да, - ответил доктор.
– Разумеется.
– И еще раз обработаете их йодом?
– Если понадобится, то да.
– Благодарю вас, доктор, - сказал Клоснер и снова закивал головой.
Выпустив из рук топор, он улыбнулся какой-то безумной, возбужденной улыбкой. Тогда доктор быстро подошел к нему, осторожно взял его за руку и сказал:
– Нам нужно идти.
Они молча вышли из парка и, перейдя через дорогу, направились к дому.
Nunc dimittis 49
Уже почти полночь, и я понимаю, что если сейчас же не начну записывать эту историю, то никогда этого не сделаю. Весь вечер я пытался заставить себя приступить к делу. Но чем больше думал о случившемся, тем больший ощущал стыд и смятение.
Я пытался (и, думаю, правильно делал) проанализировать случившееся и найти если не причину, то хоть какое-то оправдание своему возмутительному поведению по отношению к Жанет де Пеладжиа. При этом вину свою я признаю. Я хотел (и это самое главное) обратиться к воображаемому сочувствующему слушателю, некоему мифическому вы, человеку доброму и отзывчивому, которому я мог бы без стеснения поведать об этом злосчастном происшествии во всех подробностях. Мне остается лишь надеяться, что волнение не помешает мне довести рассказ до конца.