Дорога в рай
Шрифт:
Она вздохнула, потом наклонилась, недобро улыбаясь.
– Майкл, если тебе так лучше, можешь верить в эту нелепую сверхъестественную чушь. Но не проси, чтобы я тоже это делала.
– Значит, ты утратилаверу?
Она откинулась назад.
– Ты удивлен? Как бы сильно я ни верила, моя вера умерла, когда пришла эта телеграмма про Майка! Боже, Майкл, посмотри на нашу жизнь! Посмотри на свою жизнь! Твою мать и брата пристрелили как собак. Твой отец умер на полу в кухне. Эти гангстеры, на которых ты работал столько проклятых лет, у них руки по локоть в крови… они по колено в крови!
Майкл взял чашку двумя руками, не в силах посмотреть на жену.
– Бог в этом не виноват.
– Кто же тогда в этом виноват? Мы?
– Да.
– О, потому что мы рождены грешниками? Перестань…
– Мой отец выбрал свой путь. Я выбрал свой.
Пат хмыкнула.
– Месть?
– Да.
– Ты бы поступил по-другому?
– Что?
Она пожала плечами.
– Ты хотел убить человека, который убил твоего отца. Как твой отец хотел убить тех, кто убил твою мать и брата Питера. Сейчас ты поступил бы по-другому, чем тридцать лет назад?
– Я не знаю.
Пэтси Энн отхлебнула кофе, задумалась на мгновение, потом произнесла:
– Как-то ты сказал мне, что считаешь это неправильным – то, что твой отец верил, будто он может убить, потом пойти в церковь, исповедаться, получить прощение, а потом снова идти убивать.
– Я помню.
– Что ты думаешь об этом теперь?
– Я… я не знаю, что я об этом думаю. Мне… мне не нужно об этом думать. Суди сама. У нас была хорошая жизнь, Пэтси Энн, много лет. У нас было двое прекрасных детей.
– У нас есть двое прекрасных детей.
– Естьдвое прекрасных детей. Все эти годы я старался не высовываться и обеспечивать семью. А последние два месяца я старался только удержаться на плаву.
– Я тоже. Я тоже.
– Но я не думаю, что смог бы выстоять, если бы не думал… что есть кто-то больше нас, лучше нас Небесный Отец. Прощение.
Пат покачала головой и холодно улыбнулась, не сводя с него глаз.
– Ты действительно все еще веришь.
– Наверное, да, – его брови поползли вверх. – Но я никогда не думал, что ты будешь хуже думать обо мне из-за этого.
На ее лице появилось участие, она обхватила его руку своими ладонями.
– О, я не думаю о тебе хуже, дорогой. Правда. Я думаю что это… мило. Наивно. Даже умно.
– Умно?
Она пожала плечами.
– Или, может, я завидую тебе. Потому что, если бы я верила в то, во что веришь ты, мне было бы легче выносить все эти дни. И ночи. – Она снова отхлебнула кофе. – Может, даже… я смогла быдумать о том, что, возможно, никогда больше не увижу Майка.
– Это не опора, Пат. Это…
Уверенно кивнув головой, она сказала:
– Нет, Майк, это опора. Это опора. И Бог знает, что я могла бы использовать эту опору. После того, что случилось с Майком, я постоянно чувствую, что проваливаюсь куда-то.
– Я удержу тебя, милая.
– Я знаю. И я люблю тебя. Ты ведь не позволишь этой маленькой сучке из ресторана встать между нами?
– Нет. Черт побери, нет.
Пат нежно улыбнулась.
– Хорошо. Отнеси меня в постель. Давай заснем вместе на нашей кровати с пологом, как старая супружеская пара, ведь мы и есть старая супружеская пара. И мы не будем больше говорить о религии. И о сучках.
– Я с этим справлюсь, – сказал Майкл.
– Ха! Ты просто мартовский кот.
Когда они, держась за руки, шли в спальню, Пат смеялась. Она не смеялась так уже давно, и Майкл нашел этот звук приятным и постарался не замечать в нем отчаяния.
Глава вторая
В мерцающей дали ослепительно-белое строение, казалось, парило над бежевой гладью пустыни к лиловой зазубренной ленте гор и поднималось в безоблачную синь.
Похожая на замок, миссия Сан-Зайвиер дель Бак была не миражом, а скорее мавританским памятником, величавый купол и рельефные парапеты которого резко выделялись на фоне пустынного пейзажа Аризоны. Посреди ада американской Сахары церковь обещала рай, светясь ярким белым светом; лепнина, скрывающая кирпич, помогала жгучему солнцу пустыни творить это призрачное мерцание.
Майкл ехал к миссии мимо индейской резервации Тохоно Оодхам. Вокруг были крошечные домики и возделанные поля, и казалось, что Райский поселок находится в другом мире, а не в нескольких милях отсюда. «Белый голубь пустыни» (так называлась миссия) был главной достопримечательностью для туристов, но в то же время и действующей церковью, в которой ежедневно служили мессы, по воскресеньям четыре раза в день.
Была пятница. На следующее утро после того как Майкл и Пат говорили о религии, кроме всего прочего, он попросил ее поехать с ним. Она, сидя в халате за кухонным столом с чашкой кофе и сигаретой, отказалась.
– Как бы там ни было, дорогая, – сказал он, – ты поедешь.
Она отмахнулась от него царственным жестом, свойственным монархам, священнослужителям и женам.
Прошлой ночью все было так хорошо, и Майкл знал, что возвращение к щекотливому вопросу необходимости посещения церкви и к существованию или несуществованию Бога было не лучшим способом начать новый день. Но он так долго регулярно ходил к мессе. Даже когда Майкл скитался с отцом, все это время они ходили в церковь, если не на мессу, то на исповедь или чтобы поставить свечку за упокой тех, кого отец Майкла отправил на тот свет.
Почти два месяца без мессы были для Майкла чем-то вроде духовного воздержания. Ему нужна была доза от Всевышнего.
Миссия стояла на небольшом возвышении – было бы преувеличением назвать это холмом – подкрепляющем оптическую иллюзию парения, которую Майкл заметил издалека. Наполовину заполненная стоянка отделяла миссию от площадки с сувенирными магазинами и прилавками с блюдами индейской кухни. Приятный аромат еды, керамика, украшения и корзины призваны были привлекать внимание туристов к Сан-Зайвиер.