Дорога в рай

Коллинз Макс Аллан

В ничем не примечательном холле Майкл заплатил портье семьдесят пять долларов и восемьдесят пять центов наличными – плата за неделю за номер на втором этаже. Отец и дочь получили ключи от маленького помещения, состоящего из спальни, гостиной со «спальной» кушеткой и кухоньки – все в коричневых, бежевых и темно-зеленых тонах, которые оформлявший помещение декоратор, видимо, считал «натуральными». Гостиница находилась в узком переулке, что очень понравилось Майклу. Выход на пожарную лестницу был рядом, между автоматами с колой и конфетами.

Отец

и дочь сидели на неудобной бугристой кушетке, скрывающей сложенную постель. Майкл был в голубой футболке и бежевых брюках, Анна в оранжевом топе и коричневых джинсах, которые она надела для вождения.

Свет фонарей отражался от кирпичной стены расположенного напротив здания и проникал в комнату сквозь тонки занавески. Маленькая лампа на столике светила еле-еле и стилизованный под пергамент абажур придавал освещению желтоватый оттенок.

Майкл сказал дочери:

– Я думаю, ты должна немного отдохнуть. Может, тебе стоит еще раз принять пару маминых таблеток?

Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением:

– Зачем? У меня больше нет проблем со сном.

– Просто… завтра важный день.

– Что в нем важного?

Он пожал плечами. Отец и дочь не смотрели друг на друга.

– Завтра мы займемся главной проблемой.

– «Проблемой». Этим человеком, ты хочешь сказать… Гьянканой. Он наша главная проблема.

Майкл вдохнул, кивнул и с шумом выпустил воздух.

– Я думала, ты мне доверяешь, – сказала Анна. Ее подбородок дрожал.

– Я тебе доверяю, дорогая.

– Тогда не тяни резину.

– Что?

– Не ври мне. Ты хочешь накачать меня снотворным, как в Палм-Спрингс, и снова корчить из себя Чарлза Вронсона! Я не согласна, – я тоже в этом замешана.

Он всплеснул руками.

– Малышка, мне лучше сделать это одному.

Она скрестила руки на груди и выпятила подбородок.

– Я не могу тебя в это вмешивать – если нас поймают или… или…

– Убьют? – Она подняла брови. – А если бы вместо меня был Майк, что тогда… папа?

– Я э-э-э… не понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая.

Анна повернулась и села, скрестив ноги, лицом к нему.

– Если бы на моем месте был Майк и маму убили, ты дал бы ему чертов пистолет и сказал: «Давай, сынок. Мужчина должен быть сильным». Скажи еще, что я не права.

– Ты не права.

– Ты врешь. – И это действительно было так.

Потом Майкл произнес:

– Малышка, сейчас не время для феминистских дискуссий. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, пока…

– Ты хочешь, чтобы я наглоталась таблеток и храпела, а сам тем временем пойдешь на дело и, возможно, будешь убит, а все почему – потому что у тебя не будет поддержки, когда она тебе понадобится.

Майкл покачал головой.

– Не глупи.

Анна захлопала в ладоши.

– Подожди-ка, подожди-ка – разве я говорю не с тем человеком, который в одиннадцать лет грабил банки? И которого разыскивали в шести или семи штатах?

–

Это к делу не относится.

– Относится, черт побери!Как раз в этом и дело – твойотец взял тебяс собой, сделал тебя своим напарником,доверил тебе вести ту чертову машину. А я? Я должна принять таблетку как хорошая девочка и отключиться, и, возможно, проснуться сиротой. Ни за что. Ни за что, папа.

Майкл посмотрел на дочь. Она была такой юной и все же казалась гораздо старше, чем когда они отправились в дорогу. Имеет ли он право оставить ее не удел? Гьянкана отвечает за смерть ее матери – и ее мужа – это он устроил бойню, которая стоила жизни им обоим…

Конечно, Майкл имел на это право: он был ее отцом. Когда Майкл О'Салливан-старший отправился на последнюю разборку с Коннором Луни, Майкя О'Салливан-младший остался в такой же гостинице в Профете, штат Иллинойс… Как она называлась? Кажется… «Райская»?

И отец оставил ему письмо, как то, что Майкл написал Анне, и… как он чувствовал себя при этом? Испуганным, одиноким и даже.… брошенным. Майкл пообещан отцу, что не откроет конверт раньше времени, и он долго и пристально смотрел на него, пытаясь догадаться, что внутри, боясь того, что там написано и что отец не вернется.

Какой ужасной, бесконечной была та ночь.

– Хорошо, – сказал Майкл. – Ты можешь вести машину.

– Отлично! – воскликнула Анна и стиснула маленький кулачок. – И я возьму мой пистолет? Я буду вооружена и опасна, да?

– Готов в этом поклясться, – улыбнулся Майкл.

Но он оставил своего восемнадцати летнего водителя в «кадиллаке» на Лексингтон-стрит и прошел квартал, перед тем как повернуть направо и пройти еще три квартала до Венона-авеню, где опять повернул направо Через два квартала он увидел дом, стоящий на перекрестке улиц. Венона и Филмор – заметный коттедж из желтого кирпича с красной крышей, одноэтажный, с мансардой и арочными окнами – солидный, просторный, непритязательный, замечательное жилье для гангстера, который хочет жить комфортно, не привлекая лишнего внимания.

Немного раньше, в телефонной будке на стоянке грузовиков на восьмидесятом шоссе, Майкл набрал номер, который ему дал Аккардо, и сам Аккардо перезвонил через две минуты – быстрее, чем работники ПЗС по телефону «горячей линии».

– Дети Эдгара следили за домом, – сообщил грубый баритон Аккардо, что означало, что ФБР постоянно наблюдает за домом Гьянканы. – Кажется вместе с соседскими детьми.

Значит, отдел по борьбе с организованной преступностью полиции Чикаго тоже присматривает за домом. Хотя использовалась «безопасная» линия, босс мафии говорил иносказательно, и Майкл решил последовать его примеру.