Дорога в рай
Шрифт:
— Меня удивляет, что Рамминс согласился одолжить тебе своего быка, сказал Клод. — Раньше за ним такое не водилось.
В конце тропинки мы перешли через дорогу на Эйлсбери, поднялись на холм на другом конце долины и направились к ферме. Корова поняла, что где-то там есть бык, и потянула за веревку сильнее. Нам пришлось прибавить шагу.
У входа на ферму ворот не было — просто неогороженный кусок земли с замощенным булыжником двором. Через двор шел Рамминс с ведром молока. Увидев
— Значит, готова? — спросил он.
— Вся на крик изошла, — ответил я.
Рамминс обошел вокруг коровы и внимательно ее осмотрел. Он был невысок, приземист и широк в плечах, как лягушка. У него был широкий, как у лягушки, рот, сломанные зубы и быстро бегающие глазки, но за годы знакомства я научился уважать его за мудрость и остроту ума.
— Ладно, — сказал он. — Кого ты хочешь — телку или быка?
— А что, у меня есть выбор?
— Конечно, есть.
— Тогда лучше телку, — сказал я, стараясь не рассмеяться. — Нам нужно молоко, а не говядина.
— Эй, Берт! — крикнул Рамминс. — Ну-ка, помоги нам!
Из коровника вышел Берт. Это был младший сын Рамминса — высокий вялый мальчишка с сопливым носом. С одним его глазом было что-то не то. Он был бледно-серый, весь затуманенный, точно глаз вареной рыбы, и вращался совершенно независимо от другого глаза.
— Принеси-ка еще одну веревку, — сказал Рамминс.
Берт принес веревку и обвязал ею шею коровы так, что теперь на ней были две веревки, моя и Берта.
— Ему нужна телка, — сказал Рамминс. — Разворачивай ее мордой к солнцу.
— К солнцу? — спросил я. — Но солнца-то нет.
— Солнце всегда есть, — сказал Рамминс. — Ты на облака-то не обращай внимания. Начали. Давай, Берт, тяни. Разворачивай ее. Солнце вон там.
Берт тянул за одну веревку, а мы с Клодом за другую, и таким образом мы поворачивали корову до тех пор, пока ее голова не оказалась прямо перед той частью неба, где солнце было спрятано за облаками.
— Говорил тебе — тут свои приемы, — прошептал Клод. — Скоро ты увидишь нечто такое, чего в жизни не видывал.
— Ну-ка, попридержи! — велел Рамминс. — Прыгать ей не давай!
И с этими словами он поспешил в коровник, откуда привел быка. Это было огромное животное, черно-белый фризский бык с короткими ногами и туловищем, как у десятитонного грузовика. Рамминс вел его на цепи, которая была прикреплена к кольцу, продетому быку в ноздри.
— Ты посмотри на его яйца, — сказал Клод. — Бьюсь об заклад, ты никогда таких яиц не видывал.
— Нечто, — сказал я.
Яйца были похожи на две дыни в мешке. Бык волочил их по земле.
— Отойди-ка лучше в сторонку и отдай веревку мне, — сказал Клод. — Тут
Я с радостью согласился.
Бык медленно приблизился к моей корове, не спуская с нее побелевших, предвещавших недоброе глаз. Потом зафыркал и стал бить передней ногой о землю.
— Держите крепче! — прокричал Рамминс Берту и Клоду.
Они натянули свои веревки и отклонились назад под нужным углом.
— Ну, давай, приятель, — мягко прошептал Рамминс, обращаясь к быку. Давай, дружок.
Бык с удивительным проворством взвалил свою переднюю часть на спину коровы, и я мельком увидел длинный розовый пенис, тонкий, как рапира, и такой же прочный. В ту же секунду он оказался в корове. Та пошатнулась. Бык захрапел и заерзал, и через полминуты все кончилось. Он медленно сполз с коровы. Казалось, он был доволен собой.
— Некоторые быки не знают, куда его вставлять, — сказал Рамминс. — А вот мой знает. Мой может в иголку попасть.
— Замечательно, — сказал я. — Прямо в яблочко.
— Именно так, — согласился Рамминс. — В самое яблочко. Пошли, дружок, сказал он, обращаясь к быку. — На сегодня тебе хватит.
И он повел быка обратно в коровник, где и запер его, а когда вернулся, я поблагодарил его, а потом спросил, действительно ли он верит в то, что если развернуть корову во время спаривания в сторону солнца, то родится телка.
— Да не будь же ты таким дураком, — сказал он. — Конечно, верю. От фактов не уйдешь.
— От каких еще фактов?
— Я знаю, что говорю, мистер. Точно знаю. Я прав, Берт?
Затуманенный глаз Берта заворочался в глазнице.
— Еще как прав, — сказал он.
— А если повернуть ее в сторону от солнца, значит, родится бычок?
— Обязательно, — ответил Рамминс.
Я улыбнулся. От него это не ускользнуло.
— Ты что, не веришь мне?
— Не очень, — сказал я.
— Иди за мной, — произнес он. — А когда увидишь, что я собираюсь тебе показать, то тут уж, черт побери, тебе придется мне поверить. Оставайтесь здесь оба и следите за коровой, — сказал он Клоду и Берту, а меня повел в дом.
Мы вошли в темную небольшую и грязную комнату. Он достал пачку тетрадей из ящика шкафа. С такими тетрадями дети ходят в школу.
— Это записи об отелах, — заявил он. — Сюда я заношу сведения обо всех спариваниях, которые имели место на этой ферме с того времени, как я начал, а было это тридцать два года назад.
Он раскрыл наудачу одну из тетрадей и позволил мне заглянуть в нее. На каждой странице было четыре колонки: «Кличка коровы», «Дата спаривания», «Дата рождения», «Пол новорожденного». Я пробежал глазами последнюю колонку. Там были одни телки.