Дорога в Сарантий
Шрифт:
Леонт казался просто озадаченным.
– Зачем мне у тебя спрашивать об этом? Ты получил военное образование?
Криспин покачал головой. Стратиг посмотрел на него.
– Может быть, ты обладаешь сведениями о городских стенах, водных источниках, состоянии дорог, о тропах через горы? Кто из их военачальников применяет необычное построение войск? Сколько стрел их лучники носят в колчанах? Кто командует их флотом в этом году и насколько хорошо он знает гавани?
Леонт внезапно улыбнулся. У него была ослепительная улыбка.
– Не
Тут одно воспоминание стало на место, словно щелкнул ключ в замке. Раздражение сменилось другим чувством.
– Ты их не одобряешь, если мне позволено будет высказать предположение?
Красивое лицо Леонта осталось невозмутимым.
– Не одобряю. Я разделяю мнение, что создавать святые образы – значит принижать чистоту бога.
– А те, кто почитает их или поклоняется таким образам? – спросил Криспин. Он уже знал ответ. Он уже вел подобные разговоры. Только не потея в парной и не с таким человеком.
Леонт сказал:
– Это, разумеется, идолопоклонство. Возвращение к варварству. А ты что об этом думаешь?
– Людям нужна тропинка к их богу, – тихо ответил Криспин. – Но, признаюсь, я предпочитаю не высказывать свои взгляды по таким вопросам. – Он выдавил из себя улыбку. – Как ни странно для Сарантия проявлять сдержанность в высказывании своих взглядов насчет веры. Господин мой, я нахожусь здесь по распоряжению императора и буду стараться угодить ему своей работой.
– А патриархам? Им тоже постараешься угодить?
– Человек всегда надеется угодить сильным мира сего, – тихо произнес Криспин. Он вытер краем простыни пот со лба. Сквозь пар, как ему показалось, он заметил, как голубые глаза сверкнули, а губы слегка дрогнули. Леонт все же обладал чувством юмора. Это было некоторым облегчением. Криспин никак не мог прогнать от себя мысль о том, что они здесь одни и что жена этого человека сегодня утром была в комнате у Криспина и сказала… то, что сказала. Он решил, что утренняя встреча не имеет отношения к этой встрече.
Он выдавил из себя еще одну улыбку.
– Если ты находишь меня неподходящим собеседником по военным вопросам – и я понимаю почему, – с чего ты решил, что нам нужно обсуждать мою работу в святилище? Смальту и ее форму? Ты разбираешься в окраске стекла или хочешь больше узнать об этом? О способах его резки? Какого ты мнения о достоинствах и методах размещения смальты под разными углами на известковом основании? У тебя есть свои взгляды на использование гладких камней для изображения человеческого тела?
Стратиг смотрел на него серьезно, без всякого выражения. Криспин помолчал, потом сбавил тон.
– У каждого из нас есть своя область приложения усилий, мой господин. Твоя область имеет гораздо большее значение, по-моему, но моя, может быть, сохранится дольше. Наверное,
Леонт слегка изменил позу на своей скамье; его белая простыня сползла на бедра. Свежий шрам тянулся по диагонали от ключицы до талии багровой линией, как шов. Он наклонился и вылил еще один ковш воды на камни. На мгновение пар окутал комнату.
– Сирос не испытывал затруднений, рассказывая нам о своих замыслах и намерениях, – заметил стратиг.
«Нам», – подумал Криспин.
– Как я понял, госпожа ваша супруга ему покровительствовала, – пробормотал он. – И я полагаю, он выполнял для вас частный заказ.
– Да, деревья и цветы в мозаике. Для наших супружеских покоев. Олень у ручья, кабаны и охотничьи собаки и тому подобное. Конечно, такие изображения у меня не вызывают вопросов. – Он говорил очень серьезно.
– Конечно. Прекрасная работа, я уверен, – мягко сказал Криспин.
Последовало короткое молчание.
– Откуда мне знать, – ответил Леонт. – Полагаю, она достаточно искусная. – Его зубы опять блеснули в улыбке. – Как ты говоришь, я могу судить об этом не больше, чем ты можешь оценить тактику боя.
– Ты же спишь в этой комнате, – ответил Криспин, противореча собственным аргументам. – И смотришь на мозаику каждую ночь.
– Не каждую, – коротко возразил Леонт. – Я не слишком обращаю внимание на цветы на стенах.
– Но тебя до такой степени волнует бог в святилище, что ты даже организовал эту встречу?
Леонт кивнул головой.
– Это другое. Ты намереваешься создать изображение бога на потолке?
– На куполе. Мне кажется, что именно этого от меня и ожидают, мой господин. Если не будет других указаний императора или патриархов, как ты сказал, я должен буду его создать.
– Ты не боишься запятнать себя ересью?
– Я создавал образы бога с тех пор, как был еще подмастерьем, мой господин. Если это теперь официально признано ересью и перестало быть предметом текущих споров, то никто не сообщил мне об этой перемене. Неужели армия занялась формированием религиозной доктрины? И мы теперь станем обсуждать, как сделать пролом во вражеских стенах при помощи пения молитв Джаду? Или будем запускать в катапультах юродивых?
Кажется, он зашел слишком далеко. Лицо Леонта потемнело.
– Ты дерзок, родианин.
– Надеюсь, что нет, мой господин. Но я хочу указать тебе, что нахожу выбранный тобой предмет беседы нетактичным. Я не сарантиец, мой господин. Я – гражданин Родиаса, приглашенный сюда в качестве гостя Империи.
Неожиданно для него Леонт снова улыбнулся.
– Совершенно справедливо. Прости меня. Твое появление среди нас вчера ночью было весьма… эффектным, и должен сознаться, я не так беспокоился насчет Украшения святилища, зная, что его будет делать Сирос и что моя жена знакома с его идеями. Он задумал картину, на которой не было бы… изображения Джада.