Дорога в снегопад
Шрифт:
– Руки убери, говорю тебе! – уже громче вскрикнула девушка. – Помогите же кто-нибудь!
Сидевшие за мониторами студенты испуганно вжали головы.
– Одну минуту, – предупредил Алексей Угодникова, который собрался что-то сказать, вышел из-за столика и не спеша направился к кавказцам.
При его появлении в непосредственной близости скандала почти все из них поднялись на ноги, только двое остались сидеть.
– Отпусти ее, – приказал Алексей развернувшемуся к нему полноватому парню с наглым и удивленным выражением лица. Дальше все произошло быстро и некрасиво: парень, наступая на Алексея, со словами «Ты чего, шайтан?» резко толкнул его в грудь двумя руками, товарищи его засмеялись. Алексей схватил его за оба запястья, и едва ли не одновременно помещение потряс звук выстрела, а в левой ноге
– Спасибо, братишка! – крикнул ему охранник, ловко вскакивая на ноги.
Алексей поднял руку жестом римского императора, хотя было ему совсем не до шуток.
– Как же вы здесь живете? – превозмогая боль, но с интересом выдавил из себя Алексей, когда к нему с выражением немого ужаса приблизился Угодников, обеими руками прижимая к груди свой пухлый портфель.
Милиция появилась буквально через несколько минут, а следом подъехала «Скорая». Врачи отвели Алексея в карету и там перевязали. На счастье резиновая пуля прошла вскользь, повредив небольшой участок плоти левого бедра, нога вполне себе слушалась, и от госпитализации Алексей отказался. Покончив с заявлением, которое писал под диктовку предложившего это сделать капитана, он позвонил Антону, поведал ему о своем приключении и попросил приехать забрать его.
– Едем, – выслушав подробности, загадочно ответил тот почему-то во множественном лице.
Кафе между тем возвращалось к своей нормальной жизни. Люди, входившие с улицы, ничего не знали о произошедших здесь событиях, спокойно усаживались кто за столики, кто за компьютеры, лишь мельком оглядывая группу из нескольких милиционеров.
– Отъезжать никуда не собираетесь в ближайшее время? – поинтересовался у Алексея милицейский капитан.
– В ближайшее – нет, – ответил Алексей. – А что?
– Лучше пока не отъезжайте, – сказал капитан.
Алексей подошел к стойке и попросил заказанный еще до скандала американский кофе. Девушка, выдавшая заказ, взирала на него со священным ужасом. На втором глотке подошел охранник, скула которого наливалась гематомой.
– Ну, ты как? – виновато, но с искренним участием спросил он.
– Да как? – пожал плечами Алексей. – Во что универ превратили, гады.
– Это еще что! – оживился охранник, видимо, обрадованный тем, что Алексей пребывает в стоическом спокойствии. – Рука-то у меня, видишь? – Он покачал зафиксированной в локте правой рукой.
– Что с ней? – спросил Алексей.
– То самое, – подтвердил охранник. – Неделю назад кипеш здесь устроили. А я, блин, один. А они, блин, стаями ходят. И все на говне.
– Это как? – изумился Алексей никогда неслыханному определению.
– Ну, с оружием все, – пояснил охранник. – Кто с травматикой, кто с ножами.
– В ВДВ служил? – спросил Алексей, заметив у него на руке в ложбинке между указательным и большим пальцем небольшую наколку.
– Ага, в Псковской. В Чечне был… А что, тоже служили? Где? – поинтересовался охранник, переходя вдруг на «вы».
– Да давно это было, – сказал Алексей. – Ты даже названий таких не знаешь.
– Я восьмидесятого года рождения, – счел нужным сообщить охранник.
– Болград, – сказал Алексей. – Слыхал?
– Не-а, – вздохнул парень.
– А милиция куда же смотрит? – спросил его Алексей.
– Милиция! – весело фыркнул охранник, как будто Алексей сказал что-то необычайно смешное и нелепое. Но так и не удалось выяснить, что так развеселило охранника, потому
– Здорово, Фроян, – весело, насмешливо поздоровался Граф, словно они расстались только вчера, а ведь Алексей не видел Графа лет девять. – С кем бился?
Удивленный его появлением, Алексей не нашелся даже, что сказать, и только молча опять протянул руку. Во второй раз Граф пожал ее более сдержанно и деловито, с выражением какого-то профессионализма на лице, разглядывал последствия потасовки.
– Брюки жалко, – сказал Алексей, – потеребив распоротую штанину.
– Да херня, – заключил Граф, закончив осмотр раны и перевязки. – Сейчас этих брюк как грязи. Поедем щас новые купим.
– Ну куда сейчас-то, – возразил Алексей, – народ пугать. Дома-то есть.
Когда-то, в детстве и юности, Граф был Антону и Алексею и другом, и врагом. Звали его Сережа Ведерников и жил он в доме через улицу, всего-то в двух минутах ходьбы, но это, по неофициальной районной топографии, было уже совсем другое молодежное объединение. Вообще все кварталы района были поделены согласно сложно уловимым принципам и носили названия «Лимония», «Аврора», «Китайка», «Ежи» и т. п… Конечно, взрослые или престарелые обитатели района понятия не имели, что живут, скажем, в «Лимонии» или на «Тропе», а вот для подростков эти слова служили значениями сложных отношений иерархии и опознавательными знаками. В целом, правила жизни этих мини-образований мало чем отличались от жизни мирового сообщества. Большей частью между «Лимониями» и «Аврорами» держался худой мир, но нередко разгорались войны, высшим выражением которых служили массовые драки, разгоняемые милицией. Иногда внешние обстоятельства, как то конфликты с удаленными неприятелями с Сетуни и Рабочего поселка, заставляли их объединяться, однако по миновании угрозы конфедерация снова распадалась на независимые, блюдущие свою честь и интересы феодальные княжества.
Будучи ровесниками и предназначенные Кунцевским военкоматом в десантные войска, Алексей и Сережа Ведерников вместе прыгали еще от ДОСААФ в Волосово под Чеховым. Тогда-то оба они поняли, что есть некая высшая судьба, которая сближает их намного сильнее и серьезнее, чем столько лет разъединявшее дворовое соперничество, и что играют теперь они за одну команду. Мировая война представлялась им чем-то вроде хоккейного матча СССР – Канада, только вместо щитков были бронежилеты, а вместо клюшек «КОHO» – автомат Калашникова стрелковый. Что из всего этого может произойти, они задумывались не очень. В армию они отправились в один день – ранним октябрьским утром, но уже на Угрешке судьба развела их по разным концам Союза. Граф попал в Фергану, оттуда в афганский Баграм, а Алексея сначала на полгода занесло в литовский Каунас, а потом в Бессарабию, в маленький населенный болгарами и гагаузами городок Болград на берегу озера Ялпуг, который славился тремя подробностями жизни: овцеводством, виноградарством и десантниками, по численности не уступавшими собственно горожанам. Была, впрочем, и четвертая, едва ли не самая важная: именно здесь Пушкин начал писать «Цыган», но об этом Алексей узнал значительно позже.
В описываемый момент жизни Граф представлял ту благоразумную, домовитую часть десантников, которая, никоим образом не изменяя боевому братству, 2 августа тем не менее предпочитала сомнительным заплывам в печально известной луже Парка культуры удовольствия, вызывающие не столь броский общественный резонанс. Все они ходили в шикарных костюмах, ездили на дорогих машинах и в общем чувствовали себя отлично. Но воспоминания о молодости не отпускали и требовали деяний: сначала сознательные десантники создали Союз десантников, а те, кому и этого показалось мало, стали сбиваться в музыкальные коллективы с репертуаром патриотическим, но без патриотического угара тех, кто никогда десантниками не был. У Графа имелся прибыльный бизнес – он занимался перевозкой грузов, но ждал от жизни не только прибылей. Не только брать, но и отдавать хотел Граф. Где-то на каком-то концерте он познакомился со Стасом, исполнителем такого же импровизированного репертуара, и с тех пор у них составился творческий тандем.