Дорога в страну любви
Шрифт:
— Как я только что объяснил, — терпеливо, но решительно продолжал маркиз, — у вас много дел, с которыми необходимо покончить до моего приезда. Откровенно говоря, Теренс, вы должны понять, что в настоящее время я совсем не имею возможности принимать и развлекать гостей, а должен целиком сосредоточиться на помощи тем людям, которых так несправедливо обижали во время моего долгого отсутствия.
Это заявление имело реальные основания, и Теренс неохотно произнес:
— Ну хорошо, если вы так настаиваете, я уеду в Лондон, но все равно две тысячи фунтов
— Дайте небольшую сумму каждому из торговцев, которым должны, — посоветовал маркиз, — и пообещайте, что в ближайшее время оплатите все счета полностью.
Теренс презрительно хмыкнул:
— И что, вы считаете, они мне поверят? После стольких обещаний и долгих лет бесплодного ожидания?
— Уверен, что и на этот раз вам удастся их уломать, — не сдавался хозяин. Однако про себя он подумал, что Теренс все равно выдвинет ультиматум: или он получает сразу десять тысяч фунтов, или остается в Мелверли на неопределенно долгое время.
Но, к своему удивлению, он услышал иное.
— Очень хорошо, я все сделаю именно так, как вы приказываете. Но надеюсь, что меня хотя бы отправят в город с комфортом.
— Боюсь, что в настоящее время в нашем распоряжении только дорожный экипаж с парой лошадей, — предупредил маркиз. — А кроме того, мне ведь и самому придется на чем-то ехать. Но поскольку на полпути на постоялом дворе всегда ждет пара сменных лошадей, то вы сможете добраться до Лондона еще до полуночи.
Терпение маркиза иссякло. Он не мог больше выносить это бесконечное противостояние, и поэтому встал с кресла и подошел к письменному столу, на котором уже лежал готовый конверт с деньгами.
— Здесь пятьсот фунтов наличными, — пояснил он, протягивая конверт своему жадному кузену, — и еще чек на полторы тысячи фунтов. Не забудьте оставить свой адрес, чтобы я смог связаться с вами сразу по приезде в город.
Теренс неохотно начал писать адрес, заметив:
— Я оставляю адрес своего друга, но предупреждаю: если мне вдруг окажется неудобно у него остановиться, то я перееду в ваш особняк на Беркли-сквер.
Это уже звучало открытой угрозой, и маркиз прекрасно понял ее.
Но он молчал, ничем не выдавая своих истинных мыслей и чувств — словно Кристина стояла рядом, приложив палец к губам.
А думал он, что на тот самый случай, если кузену вздумается поселиться на Беркли-сквер, он срочно отправит управляющему распоряжение ни за что не пускать этого малого на порог.
Ленч подали, как обычно, в половине первого.
А уже в час Теренс вместе со своим камердинером отъезжали от ворот Мелверли-Холла.
Едва экипаж скрылся из виду, Кристина тяжело вздохнула.
— Наконец-то! Теперь, когда они все-таки уехали, остается лишь надеяться, что им не придет в голову вернуться обратно.
— Дай-то Бог! — с жаром воскликнул маркиз. — Но у меня создается впечатление, что мы страдаем излишним оптимизмом. Будь что будет! По крайней мере сейчас можно заняться своими делами, а, как вы и сама прекрасно знаете, их скопилось немало.
Маркиз
Там жили двенадцать пенсионеров — мужчин и женщин, — слишком старых для того, чтобы вести собственное хозяйство.
Кристина считала, что эта жизнь гораздо больше подходит для одиноких стариков, чем постоянная борьба за существование в каком-нибудь ветхом, разваливающемся домике в деревне. Но в то же время и сама богадельня давно нуждалась в хозяйском присмотре.
Смотритель рассказал маркизу, что денег на содержание стариков выделялось настолько мало, что несколько дней в неделю им приходилось буквально голодать.
После богадельни путь лежал в школу.
К своему ужасу и гневу, маркиз узнал, что во время войны она оказалась закрытой, а учителя потеряли работу.
Об этом не знала даже Кристина, поскольку школа находилась в дальнем конце поместья, и новости оттуда приходили редко.
Маркиз записал в своем блокноте, что необходимо как можно быстрее найти учителей и дать им работу.
Вернувшись в деревню, молодые люди разыскали бывшего директора школы, сейчас уже пенсионера, и тот с готовностью согласился взять на себя все заботы и как можно скорее снова начать учить ребятишек. Старик пообещал держать весь ход занятий под своим пристальным контролем до тех самых пор, пока не наберут новых учителей, которые в будущем смогут заменить его.
Молодые люди вернулись домой поздно, проехав много миль, встретившись с массой людей, выслушав огромное количество жалоб и сетований и приняв немало важных и неотложных решений.
Кристина выглядела очень уставшей.
— Я заставляю вас чересчур напряженно работать, — раскаивался маркиз, — но постарайтесь простить меня, ведь иначе я даже не знал бы, с чего начинать жизнь здесь и за решение каких проблем браться первым делом.
— Нет, дело вовсе не в том, что мы так много успели сегодня сделать, — возразила Кристина. — Просто сегодня утром я очень боялась, что мистер Верли откажется уезжать. Его пребывание здесь очень опасно, и я не переставала волноваться, что он, того и гляди, совершит что-нибудь ужасное.
— Успокойтесь, сейчас он, наверное, уже в Лондоне, — попытался уговорить девушку маркиз.
Но Кристина не могла забыть, что если бы она не отправилась ночью в тайную часовню, то сегодня за обедом маркиз наверняка отведал бы суфле, приготовленное по заказу кузена, и из-за снадобья, подмешанного в это блюдо, превратился бы в пассивную марионетку в руках злоумышленника.
Маркиз приказал позвать поваренка. Когда тот явился, ему без обиняков было сказано, что заговор против хозяина дома раскрыт, равно как и его участие в неприглядном деле. Если что-нибудь подобное повторится хотя бы еще раз, то он будет уволен без предупреждения и выходного пособия. Поваренок, испугавшись, принялся извиняться и заверять, что никогда не помыслит против своего господина ничего дурного.