Дорога во тьму
Шрифт:
Кроме мучительной жажды была еще и ненависть. Жгучее чувство к человеку, сделавшему меня таким же монстром, как и он сам, ненависть к самой себе, потому что я осознавала: скоро эта жажда станет сильнее меня. Я ненавидела собственную слабость, потому что не могла заставить себя выйти на солнце, чтобы сгореть и избавить мир от еще одного чудовища, как поступила бы настоящая христианка. Нет, я продолжала лежать, скрючившись в вонючем сарае, с ужасом и нетерпением ожидая захода солнца.
И вот, ближе к вечеру, судьба послала мне первую жертву. Им оказался бродяга - высокий бородатый мужчина, забравшийся в сарай, наверняка, с целью переночевать в моем убежище. Едва ли я смогла бы сдержаться, и, как только солнце скрылось, неизбежно отправилась бы на поиски крови, но бородач ускорил события и решил свою судьбу, когда, глумливо скалясь щербатым ртом, хотел воспользоваться подвернувшейся удачей и развлечься с молоденькой девушкой, показавшейся ему легкой добычей. И вот, он прижат к земляному полу, а я жадно, захлебываясь, пила его кровь. Мужчина дергался, хрипел и, наконец, замер.
Жажда отступила, сила вновь вернулась ко мне. А вместе с ней вновь вспыхнули ненависть к собственной сути, боль и отчаяние. Как же я проклинала Троя, желала ему мучительной смерти за то, что сделал со мной, призывала на его голову все мыслимые и немыслимые кары небесные, сомневаясь, однако, что Бог слушает исчадий ада. Большая часть свободного времени, которого у меня оказался переизбыток, проходила именно в этом состоянии.
Понимая, что веду себя нетипично для бездушной кровососущей твари, я сознательно позволяла боли и отчаянию вновь и вновь поглощать меня, действуя как бы вопреки, боясь потерять эти человеческие качества в себе, не позволяющие стать не просто кровопийцей, а убийцей, безжалостным и беспощадным.
Когда жажда становилась сильнее боли и мук совести, я выбиралась на охоту. Нападала на припозднившихся гуляк в темных переулках и пила их кровь, а потом вновь забивалась в свой сарай, чтобы упиваться страданиями и ненавистью. Если вампиры могли бы сходить с ума, то, наверное, я была на грани этого состояния.
Обычно ночные вылазки проходили достаточно гладко, меня ни разу не заметили.
А вот я, однажды, столкнулась с одной из нас. Меня привлек запах свежей крови, перебивающий ночную сырость и вонь трущоб. Ведомая манящим ароматом, заглянув в подворотню, я увидела, как неопрятная пожилая на вид женщина пила кровь молоденькой девушки. Заметив меня, она повернула искаженное оскаленными клыками лицо и зарычала. Непроизвольно я ответила ей тем же.
Ничего, кроме отвращения, к ней у меня не возникло, и я продолжила свою охоту, раздумывая, неужели и я выгляжу так же гадко?
Так прошло несколько бессмысленных, тяжелых и печальных недель. Пансионат, детские годы – все это казалось каким-то далеким и сказочным сном, другой жизнью, не моей, словно подсмотренной у кого-то, в бессильной зависти.
Зимы в наших краях довольно мягкие, снег за все время шел лишь однажды и тут же таял. Тем не менее, я очень скоро оценила особенность вампирского организма. Хотя холод и сырость, как и физическую боль, я ощущала также, как и человек, тем не менее, это вызывало лишь дискомфорт и не влекло никаких последствий. Болезни и смерть от переохлаждения мне не грозили.
Иногда я спускалась к реке, пытаясь кое-как вымыться в ледяной воде, пусть без мыла, и постирать одежду. Спать на сырой холодной земле, конечно, неприятно, но еще хуже чувствовать себя грязной и неопрятной. Врожденная аккуратность не исчезла, лишь постепенно приглушилась неподобающими условиями жизни. Почему-то ни разу мне не пришло в голову воспользоваться вещами убитого или его кошельком. Не из-за брезгливости или моральных принципов. Перед охотой я могла думать только о крови, а после нее лишь терзаться муками совести. Жизнь превратилась в бесконечный круговой кошмар.
Платье мое вскоре истрепалось, туфли развалились и я осталась босиком, волосы спутались и свалялись колтунами. Привести себя в относительный порядок не было возможности, но я этого уже почти не замечала, это не имело никакого значения. Мне казалось, что постепенно я превращаюсь в полудикого зверя, медленно теряя человеческий облик. Очевидно, вскоре так и случилось бы, или, доведенная до предела отчаянием и омерзением к самой себе, я с радостью бы встретила утренние лучи солнца. Но однажды произошла встреча, кардинально изменившая мою жизнь.
Измученная жаждой, которая вновь выгнала меня на охоту, я бесшумно кралась по вечернему городу в поисках добычи. Дождливая погода позволила выбраться раньше, а ждать полной темноты не хватило терпения. В этот раз путь мой оказался недолог. Слегка пошатываясь и напевая, очевидно, заглянув после работы в бар, мимо меня шел молодой парень, из рабочих или подмастерье.
Пропустив его, я тихо двинулась следом, выбирая момент для нападения.
Бросок – и теплая кровь снова дарит мне краски жизни и непередаваемое ощущение. Видимо, наслаждаясь этим, я утратила бдительность, потому что, только осушив его, заметила, что невдалеке стоит человек и пристально наблюдает за мной.
Глава 03.
Если когда-то в мечтах я представляла своего сказочного принца в образе Марко, то сейчас предо мной стоял… могущественный Властелин. Почему-то пришло в голову именно такое сравнение, столько незримой, но безошибочно ощутимой силы или даже мощи исходило от него. Прежде я никогда не встречала подобных мужчин. Все в нем - величественный вид, благородная осанка, идеально уложенные русые кудри, спокойный, слегка насмешливый взгляд и строгий, великолепно сидящей костюм - казалось чем-то неземным, нереальным в этом пустынном месте на окраине города. Его проницательные светло-карие глаза, казалось, прожигали темноту и словно видели меня насквозь.
– Добрый вечер, леди, – с полуулыбкой произнес таинственный незнакомец, галантно протягивая мне белоснежный носовой платок. Я знала, что, с жадностью поглощая кровь, вся перепачкалась - это давно стало привычным, но сейчас вызвало сильнейшее смущение и стыд. Краска залила мне лицо.
– Благодарю Вас, сэр, - сделала я реверанс. А в голове мешались беспорядочные мысли. Почему он не удивлен и не возмущен представшим зрелищем?
– Дамианос, - с легким полупоклоном представился мужчина, все также пристально разглядывая меня, словно экзотического зверька в зоопарке. Во взгляде мелькала то насмешка, то неодобрение, то будто скучающее любопытство.
– Мэри-Нэлл Санторо, - чуть слышно прошептала я в ответ, не смея поднять глаза, представляя, какой неопрятной замарашкой выгляжу со стороны.
– Прошу извинить за нескромный вопрос, мисс Мэри-Нэлл, - прищурился он, - но мне хотелось бы удовлетворить свой интерес, вызванный Вашим появлением. Как Вы оказались в таком… плачевном состоянии?
После его слов я готова была провалиться сквозь землю, уповая лишь на то, что темнота хоть немного скрывает мой негожий внешний вид. Только сейчас я осознала и ужаснулась, во что превратилась и как скверно выгляжу. И это после одиннадцати лет пансиона, где маленькое пятнышко на платье или выбившийся из прически локон приравнивались к преступлению!