Дорога войны
Шрифт:
Оглядываясь, Эльвий заскользил к ограде. «Помогите мне, о, Полленция и Валенция, продолжить начатое дело! – вознес он молитву. – Дай силы, о, Престана, закончить его!»
Перемахнув забор, Змей замер и прислушался. Тишина. Только где-то в доме тренькает кифара, да свежий октябрьский ветерок лохматит жесткую листву.
Крадучись, Луций прошел к дому. Он решил использовать свою старую, не раз опробованную методу – заходить сверху. Откуда ждут воров? Откуда ждут, там и запирают. И стерегут окна, двери, портики. А мы – с крыши!
Выглядывая из-за кустов жасмина, он внимательно осмотрел домус и нашел неплохое место для подъема – там, где от левого крыла отходил портик. Бесшумно ступая, Змей зашел в угол и погладил мраморную
Обойдя соляриум с расставленными креслами и кушетками, Луций Эльвий выглянул во внутренний дворик-атрий. Посреди дворика, в бассейне-имплювии, плескалась вода, рябая от бьющего фонтана. Двор замыкался крытой галереей, по ее периметру росли цветы, почти все засохшие. В галерею выходили двери внутренних помещений домуса, оттуда доносились неразличимые голоса.
«Та-ак… – подумал Луций. – Торчать на виду не есть хорошо…» Он снова перелез через парапет и ступил на покатую черепичную крышу. Черепица была крепко посажена на раствор и под ногами не брякала. По гребню Змей перебрался на другую сторону, обойдя атрий слева. Голоса вдруг стали явственней, гладиатор мгновенно присел и распластался на крыше.
В атрий вышел Марций Турбон, одетый в тогу-трабею с узкой каймой, за ним показался высокий блондин с холодным твердым лицом. Волосы блондина были подстрижены по римской моде, подбородок был гладко выбрит, но одевался он как варвар – в штаны с галльским наборным поясом. Туника – причем с длинным рукавом! [20] – была в эти штаны заправлена, а сверху блондин накинул кожаную куртку с бахромой по шву. И обут как галл или германец! Не в сандалии – калиги или, там, кальцеи, [21] а в мягкие полусапожки, завязанные ремешками.
20
Длинный рукав римляне считали признаком изнеженности, не подобающей мужчине.
21
Калиги – сандалии легионера на тройной подошве, подбитой медными гвоздями. Кальцеи – римские сандалии, в отличие от эллинских – высокие, в эллинские обували рабов.
Луций даже приподнялся на локте от изумления – это был тот самый блондин, виденный им в Большом Цирке! Ну и дела…
– Я рад, Сергий, – сказал префект блондину, – что посылаю именно вас. Вы все люди проверенные, надежные, а мне, знаешь ли, меньше всего хотелось бы провала операции. Дакия – это такой клубок проблем! Там нельзя действовать грубо, напролом. Сколько уже лет прошло, а даки и геты всё равно очень болезненно переживают свое поражение…
– Я не думаю, что они все выступят против Рима, если кто-то развяжет Третью Дакийскую войну, – подал голос Сергий. – Многим куда спокойней спать под охраной легионов и ходить в термы, нежели ночевать у походных костров.
– Вот потому-то и не разгорается пока Третья Дакийская! – подхватил префект и оглянулся. – Гефестай! – позвал он. – Эдуардус! Долго вас ждать?
– Точно… – прошептал Луций. – Они…
– Мы уже идем! – прогудел бас, и в атрий вышел Гефестай – огромный загорелый человек, одетый в манере Сергия, разве что могучие плечи гиганта покрывала не куртка, а плащ из сукна.
Следом за великаном показался крепыш среднего роста, уплетающий ломоть сочной дыни. Он ел с таким аппетитом, с такими хлюпами, что даже глаза прикрыл.
– Если Эдик дорвется до бахчевых культур, всё… – сказал гигант. – И куда только влезает?
– Как говорил мой дед Могамчери, – жизнерадостно ответил Эдик, – когда рядом нет девушки, наслаждайся сладкой дыней!
Не слушая его, Сергий обратился к великану Гефестаю:
– А Искандер где?
– Сказал, что походит вокруг, обнюхается.
– Уже, – послышался спокойный голос, и из тени колонн вышел сухощавый эллин с длинными черными волосами, стянутыми на затылке в «хвост». На Искандере, единственном из четверки, была перевязь. И не один меч, а сразу два: пара длинных рукоятей торчала у него над плечами.
– Начнем! – сказал Марций Турбон с оттенком нетерпения. – Рассаживайтесь.
Сергий занял кресло-биселлу, Гефестай с Эдиком устроились на мраморном краю имплювия, а Искандер садиться не стал – прислонился к колонне и сложил руки на груди.
– Ну, обстановку в Дакии описывать не стану, – начал префект. – Прибудете когда, сами разберетесь. Скажу одно – тревожно в Дакии. Неспокойно. Даки-недобитки сбиваются в банды и шалят по окраине. Купцов грабят, на деревни нападают, у пастухов скотину угоняют. Но Оролес всех переплюнул – уже раза два нападал на наши каструмы! [22] Видать, хотел оружием разжиться. Оролес – штучка та еще. Собрал, висельник, большую банду – полторы тысячи клинков, а то и две тысячи. Это серьезная сила…
22
Каструм – военный лагерь, база.
– Подумаешь! – фыркнул Эдик. – У Децебала было двести тысяч. И ничего, справились как-то…
Марций Турбон усмехнулся.
– У Децебала было много золота, – проговорил он, – за него царь покупал оружие и платил наемникам. Если Оролес разживется золотишком, он поступит так же. И язиги, и роксоланы тут же наплюют на все договоры с нами и пойдут за Оролесом. А конница у этих варваров знатная, не хуже, чем у парфян!
– Так было ли в действительности золото Децебала, или мы пользуемся непроверенной информацией? – прямо спросил Искандер.
– Скорее всего, было, – серьезно кивнул префект. – Хотя почему – было? Есть! Есть золото, до сих пор лежит где-то в северо-восточном углу Венедских гор. [23] Повторю всё, что знаю. В прошлом месяце из Египта вернулся главный жрец дакийского бога Замолксиса по имени Сирм…
…Сирм вышел на крутой берег и огляделся. Данувий. [24] Река несла свои мутные воды к морю, отдаляя земли Дакии на милю. Сколько ила она уже пронесла мимо этих берегов, пока он жарился в далеком чужом Египте! Десять лет он провел с мудрецами Саиса, но каждый день вспоминал о своей холодной родине. Смотрел на Нил, а видел Данувий. Вот и свиделись.
23
Венедскими горами римляне называли Карпаты. Южные Карпаты именовались Серрорскими горами, а Восточные – Бастарнскими Альпами.
24
Данувий – Дунай.
Сирм был одет как любой эллин или фракиец, обитающий в Мезии, – в хитон и теплый плащ-химатий. Голову его прикрывал петас – широкополая шляпа из грубого сукна, а ноги были в обмотках, по обычаю пастухов. Некрасиво? Зато тепло.
Дунул ветер с севера, и жрец глубоко вдохнул. Воздух пах водорослями и чуть-чуть рыбой. Родные, незабвенные ароматы. Но если повернуть голову к западу, глаза колет гигантский римский мост, Понс Траянис, соединивший берега Данувия. Мост стоял нерушимо, твердо, он подавлял своей величиной, заявляя право Рима на левый дакийский берег и выказывая великую мощь империи.