Дорога войны
Шрифт:
Фарнакион сын Неоптолема, хозяин таверны, сидел в предпоследней комнате слева по коридору. От помещения, в котором Бицилис с Ролесом пытали Скория, его отделяла тонкая перегородка, плетенная из ивы и обмазанная глиной, – через нее доносился даже шепот.
Фарнакион удобно устроился в кресле. Прислушиваясь, он старательно карябал на папирусе признательные показания Скория. Порою, когда крики жреца срывались в визг, сын Неоптолема морщился и качал головой с неодобрением. Очередной вопль неожиданно оборвался, сменившись хрипом, – и все стихло.
– Сдох, что ли? – донесся разочарованный голос Ролеса.
– Готов, – подтвердил Бицилис.
– Проклятие! Совсем народ выродился, потерпеть уже не может. Только начнешь – и всё уже!
– Старый он, здоровье не то… Ладно, уходим.
– А этого куда?
– Можешь с собой взять…
– Шутишь?
– Пошли, нам еще ехать и ехать…
Хлопнула дверь, тяжелые шаги прозвучали ясно и отдалились, приглохли. Заскрипели ступени лестницы.
Фарнакион дописал послание, свернул папирус, сунул его в деревянный тубус и задул свечу.
Таясь, он выглянул в коридор. Никого. Толкнув дверь в комнату, ставшую пыточной, эллин отшатнулся.
– О Зевес! – пробормотал он. – В головешку превратили. Ну и здоров был старикашка!
Качая головой, Фарнакион спустился вниз.
– Архелай! – кликнул сын Неоптолема вороватого помощника. – Остаешься за меня! Я скоро…
Закутавшись в плащ, эллин вышел на улицу и торопливо пошагал к каструму. На западных декуманских воротах должен дежурить Марк Лициний Итал, ему выходить с четвертой дневной на первую ночную стражу.
Фарнакион подошел ближе к караульной башне и позвал:
– Ма-арк! Эй!
Две башни зажимали ворота между собой. На балконе левой башни появился легионер. В правой руке он держал копье-гасту, левая сжимала факел. В вихрящемся свете были видны бронзовые нащечники и высокий налобник. Надменные складки бугрились в уголках губ.
– Это ты, Фарнакион? – прогремел хриплый бас.
– Я, Марк!
– Эй, Ювений, Леллий! Пропустить!
Фарнакион быстренько проскользнул в приоткрывшуюся створку окованных ворот и поднялся на башню. Марк Лициний Итал, примипил [27] Седьмого Клавдиева легиона, обернулся к Фарнакиону и недовольно спросил:
27
Примипил, «первым бросающий копье», – звание старшего кентуриона, командира первой кентурии первой когорты.
– Принцепса тебе? Фарнакион молча поклонился.
– Сейчас он подойдет.
На лестнице загремели шаги, и в караулку вошел, пригибая голову, принцепс [28] претории Цивика Цереал, крупный мужчина, круглолицый, с широкими покатыми плечами борца.
– Почему не в обычное время? – проворчал он, зыркая на Фарнакиона.
– Важные и срочные новости! – поклонился кабатчик.
– Юпитер и Фортуна! И что надо?
– Срочно отправить письмо!
– Куда? В Сармизегетузу?
28
Высокое звание для преторианца. Выше только преторианский трибун.
– Нет, в Рим!
– Что-о?! Кому?
– Префекту претории лично.
– Ты серьезно, Фарнакион?! Кабатчик поклонился и пробормотал:
– Светлейший просил сообщать обо всем важном немедленно.
Принцепс только головой покачал. Самому префекту.
– Леллий! – рявкнул он.
На пороге нарисовался легионер в сверкавшем панцире.
– Немедленно найти Квинта Помпедия Фалькона! Пусть седлает коня и берет подсменных!
Леллий молча ударил себя кулаком в грудь и вышел.
– Кокцей! Олова, живо!
Не успела кончиться вода в клепсидре, а гонец уже скакал по дороге в Рим.
– Вот так, – хмуро сказал префект претории. – Ни Оролес, ни Тарб пока не знают, где золото, но остается Сирм.
– Всё ясно, – кивнул Сергий. – Значит, наше задание таково: мы прибываем в Дакию и пытаемся найти золото прежде Оролеса. Так?
– Так! – кивнул Марций Турбон. – Не будет золота – не будет и войны! Это главное. Письма к наместнику Дакии я уже накатал, возьмешь у корникулярия. [29] Это – на крайний случай. А вообще, постарайтесь не светиться. И вот еще что. В Египте вам помогали ваши рабы… Их у вас четверо?
29
Корникулярий – доверенный секретарь, помощник.
– По одному на каждого, – улыбнулся Сергий.
– В Дакию поедете одни, – жестко предупредил префект.
– Одни так одни. Когда выезжать?
– Чем скорее, тем лучше!
– Значит, завтра с утра и отправимся.
Луций насторожился. Он видел голову префекта, видел Сергия и Гефестая с Эдиком. А где же Искандер? Он же стоял у колонны!
– Какая крупная птица гадит на крышу! – раздался вдруг насмешливый голос.
Гладиатор мгновенно перекатился на спину и выхватил нож. На фоне закатного неба обрисовался четкий контур человеческой фигуры с двумя рукоятями мечей за плечами. Стриганув ножом наискосок, Луций сделал новый перекат и вскочил. Свистнуло лезвие меча, распарывая его тунику и царапая кожу. Он отпрянул и бросился бежать. Сандалии скользили, и Эльвий мимолетно позавидовал Тиндариду, обутому в мягкие полусапожки. Вон как подкрался! Даже тени звука не уловило ухо!
Не оглядываясь, чтобы не полететь с крыши, Змей пробежал по гребню до второго внутреннего двора – перистиля. Внизу блеснула вода имплювия. Гладиатор съехал вниз, до самого края, оттолкнулся и прыгнул в бассейн. Прохладная вода погасила удар. Луций Эльвий распрямился и пружинкой выскочил из имплювия. Метнулся в портик, слыша беготню и крики за спиной, шарахнулся от черной фигуры, поднимающей меч, и с разбегу, рыбкой, вылетел в окно, решетки которого, по теплой погоде, не были закрыты. Что было за окном, он не знал, но надеялся, что не каменные плиты.
Змей упал на дорожку, посыпанную гравием. Перекувырнувшись, он подскочил и бросился бежать к ограде.
– Отжимай его! – азартно вопил сзади Эдик. – К забору, к забору!
– Слева заходи! – вторил ему бас Гефестая. – Се-режка-а!
– Эй, стой! Поймаю – хуже будет!
«Поймай сначала!» – мелькнуло у Луция. На высокую ограду он буквально взлетел – и мягко соскочил по другую сторону. Пронесся по парку соседа Марция Турбона и выскочил на улицу, полную народу. Луций Эльвий тут же сменил бег на неспешный шаг – и растворился в толпе, как птица в стае.