Дорога войны
Шрифт:
– Премного благодарны. Как там этот… юный друг сенаторов?
– Гай? Дрыхнет! Храпит так, что с потолка сыплется!
– Ну и пусть дрыхнет.
В это время донесся шум от мансиона. Сергий прислушался. Говорили два голоса, один, страдальческий, принадлежал Гаю, другой, лязгающий, – Луцию Эльвию.
– По-твоему, это рано? Скоро солнце встанет! Рано.
– Я спать хочу!
– Нечего спать! Так ты всё на свете проспишь.
– Что-то ты разговорился не по чину! Кто из нас легат?
– Ты.
– Вот именно!
– Так чего ж ты ноешь, легат? Это ты должен нас пинками поднимать и в строй ставить! А он валяется! Живо мойся!
Чанба захихикал, мотая головой.
– Как он его! – с удовольствием сказал Гефестай. – Приятно послушать!
– Никаких шансов! – добавил Тиндарид, намечая улыбку на плотно сжатых губах.
– По коням! – дал отмашку Сергий.
Искандер подтянулся и запрыгнул в седло. У Эдика так просто не получилось – роста не хватало. Подпрыгнув, он отжался на высоких луках сарматского седла, занес ногу. И сорвался.
Лобанов, делая вид, что не замечает Эдиковых стараний-страданий, обратился к Гефестаю:
– Как думаешь, щиты брать?
– Да на что они нам? – отозвался кушан. – Мешать только будут. Чай, не на войну едем!
– Тоже верно, – согласно кивнул Роксолан и покосился на Чанбу.
Тот, красный и злой, забрался на перегородку стойла и оттуда перелез в седло.
– Поехали!
Свежие застоявшиеся лошади, радуясь свободе и быстрому бегу, понесли преторианцев дальше по дороге на Аквилею. Легат в сопровождении ликторов («Как под конвоем!» – пошутил Эдик) следовал позади.
На пятый день добрались до Эмоны, что в Нижней Паннонии. На постоялых дворах по всему городу не было мест, и друзья устроились в доме для паломников при эмонском Исеуме, храме Исиды. А с утра двинулись дальше – на Мурсу, Сискию, Сирмий.
За Сирмием дорога стала еще шире – почти двадцать локтей поперек. Плотно уложенные плиты покато выгибались, чтобы дождевой воде было куда стекать, по кромке шел каменный бордюр-отбойник, дабы колеса телег не соскальзывали с проезжей части. Обочины были засеяны полынью – усталый путник мог сорвать ее листья и вложить в сандалии, чтобы от долгой ходьбы не болели ноги, а рядом с проезжей частью тянулись редкой цепью высокие каменные тумбы, помогая всадникам залезать в седло, – при отсутствии стремян такие приступочки были нелишними.
– А почему тут, как в Англии, левостороннее движение? – болтал Эдик.
– Это в Англии будет так, как в Риме, – усмехнулся Искандер.
– Когда мимо проезжают два всадника, – со знанием дела объяснил Гефестай, – надо, чтобы они разъехались тем боком, где у них меч или копье. Техника безопасности, понял?
– Это для военных, – дополнил сын Тиндара, – а тут же и телег полно. Вот они и ездят так, чтобы встречные повозки не попадали под кнуты возниц. Кнуты-то в левых руках держат.
– Спасибо, – с чувством сказал Чанба. – Вы развеяли тьму моего невежества.
– А что по этому поводу говаривал дед Могамчери? – ухмыльнулся Сергий.
– Говорил: «Учись, внучек! Кто учится, тот живет. Кто заканчивает с учебой, у того впереди одно дожитие…» Кстати, а вам не кажется, что за нами еще кое-кто должен ехать?
– Не сказал бы, что твое «кстати» было кстати, – хмыкнул Искандер и оглянулся. – Ты о ком, собственно?
– А ты что, забыл уже? Кто гонял того шпиона, что на крыше засел?
– А-а. Вот ты о чем. Лично я никого не видел.
Гефестай помотал головой.
– Никто и близко не показывался, – сказал он. – Я б сразу заметил.
– Интересно, чего тому Карлсону на крыше тогда понадобилось? – подкинул внук Могамчери тему для разговора.
– Может, то обычный вор был? – выдвинул версию Гефестай.
– Это вряд ли, – покачал головой Сергий.
– Если и вор, то необычный, – вставил Эдик.
– Этот «Карлсон» не зря тогда на крыше обретался, – медленно проговорил Искандер. – Он всё слышал – и куда мы, и зачем мы.
– Ты его вовремя спугнул, – проворчал Сергий, – и ему неизвестно, к кому мы.
– А ты говорил, – Эдуардус живо обернулся к Тиндариду, – что знаешь этого… ну, к которому нас префект послал!
– Ты имеешь в виду Орка?
– Да я серьезно! Как его. Забыл. Тиберий.
– Тиберий Клавдий Максимус, [36] – торжественно произнес Искандер.
– Почти как императора!
– Императору до него далеко, – проговорил Искандер. – Тиберий – истинный римский легионер. Начал службу в Седьмом Клавдиевом, а потом его перевели во Вторую Паннонийскую алу – для укрепления рядов. В то время Траян готовился к войне с даками. В Первую Дакийскую кампанию Тиберия отобрали в особые части как «дупликария эксплоратора» – это что-то вроде горного спецназа. Ведь боевые действия собирались вести в Карпатских горах! Тиберий дважды получал награды из рук императоров – Домициана и Траяна, а во Вторую Дакийскую войну именно его отряд догнал царя Децебала, который пытался скрыться. Тот в степь бежал, а Тиберий его настиг где-то между Прутом и Днестром… пардон, – между Пиретом и Тирасом. Так что. Тот еще волк!
36
Реальное историческое лицо.
– Да-а… – протянул Эдик. – Интересный дядечка. А нам-то он зачем? Или ты думаешь, он знает, где золото зарыто?
– Не болтай ерунды, – прогудел Гефестай. – Тиберий – римский легионер! Откуда ему знать, куда Децебал золото заныкал?
– Тиберий дослужился до декуриона, [37] – поправил кушана Сергий, – а что ему известно, уточним в Дробете, его ала там стоит.
– Должен же он хоть о чем-то быть в курсе! – поделился Искандер своими надеждами. – Между прочим, Скория, я имею в виду того жреца, посланца Сирма, прикончили именно в Дробете. Мало ли. Может, Тиберий что-то слышал, кого-то видел. В общем, встретимся, поговорим, и всё станет ясно как летнее утро!
37
Декурион – командир турмы, эскадрона из 30 всадников. В але – 10 турм.
– И все равно, – вернулся Чанба к заданной теме, – непонятно, что тому «Карлсону» надо было?
– Вот пристал… – заворчал Гефестай. – Тебя что, Искандер занудством заразил?
– Ну а все-таки? – не унимался Эдуардус.
– Можно подумать, ты не понял, – проговорил Лобанов. – Акул манит запах крови, стервятников – запах падали, а носители разума идут на запах золота. Так что зря Турбон надеялся удержать новость в секрете. Три телеги золота – это вам не хухры-мухры. Да я почти уверен – о сокровищах уже пол-Дакии знает!