Дорога войны
Шрифт:
– Верь своей маме, никто не умрёт.
Уверенности в голосе Айзека хватило бы на них всех, вот только Гельда не могла поверить убийце. Иветта с нескрываемым презрением посмотрела на парня.
– И эт г’рит нам каратель!
– И это говорит вам каратель. И моё слово чего-то да стоит. – Айзек взял со стола кинжал и протянул Гельде. – У вас нет причин доверять мне. Но придётся. Или можете выйти за дверь и встать в очередь за смертью. Ну так как?
Иветта прижала руки к груди и вопросительно уставилась на мать. Гельду душили сомнения, но наёмник был прав – вариантов не так уж и много. Опустив на пол притихшего Кея, Гельда взяла предложенный кинжал.
– Лады, каратель. Што нам надобно делати?
– До
– Но как мы попадём тудыть? – Вглазах Иветты появился огонёк робкой надежды.
– Через дверь, что выходит на задний двор. Пробирайтесь к храму дворами, избегайте улиц и людных мест – там вас легче найти. Внутрь пускайте только тех, кого знаете лично. И запомните: вы должны быть очень осторожны, попадись вы в руки карателей, и вас уже никто не спасёт.
Иветта вцепилась в руку Айзека.
– А ты?
Он высвободил руку из хватких пальцев.
– А я попытаюсь отвлечь своих приятелей от вдохновенного сжигания людей.
– Но ты ведь один! Как ты смогёшь отвлечь всех убивц? И што пуще, как ты смогёшь вырвацца? Они не простят предателя.
В глазах дочери по-прежнему читался страх, но теперь к нему примешивалось восхищение – и это совсем не нравилось Гельде. Не стоит обожествлять карателя, пусть он и решил раскаяться и помочь им. Есть поступки, которые забывать нельзя. Слава всем богам, Айзек не воспользовался наивностью Иветты. Растянув губы в мерзкой ухмылке, он покачал головой.
– Нет, девочка, не смотри на меня так, я не герой твоих грёз. Я вовсе не герой. Не забывай: я каратель.
Кровь бросилась в лицо Иветты, и она поспешно отвернулась. Айзек же перевёл взгляд на Гельду.
– Не мешкайте. От этого зависят ваши жизни.
Глава 9. Пожар
С крыш была видна центральная улица, упирающаяся в небольшую площадь – лобное место, средоточие всей жизни селения. Сюда пожары ещё не добрались, но языки пожирающего деревню огня рвались в небо – их не заметить было невозможно, как и закопчённые остовы крыш на восточном краю: обугленное, скрученное предсмертной судорогой нутро домов. Позади них, посреди нагромождения чёрных клубов дыма, вставало зловеще-алое солнце. Ветер гнал с окраин горячий воздух, и он пропах горькой, едкой гарью. Подлинное светопреставление, которым так любят стращать приверженцы всех вер.
Перезарядив украденный из повозки арбалет, Айзек перелез через конёк крыши и подобрался к краю. Вряд ли звук шагов или хрустнувшую под ногой черепицу кто-то услышит посреди этого хаоса, но вот его самого вполне могли заметить – и уж тогда он позавидует даже заживо сожжённым селянам. С другой стороны, впервые за долгое время Айзек ни о чём не жалел. Как бы всё ни кончилось, что бы ни случилось дальше, главное он уже совершил – отказался быть молчаливым соучастником жуткого преступления. Пёс не позволил на этот раз прогнуть себя. Как удивительно: то, на что люди не могут решиться в одиночку, то, что кажется им недопустимым, становится приемлемым для толпы. Среди десятка таких же изуверов твоё личное преступление кажется незначительным, а вина – крошечной. Отличное самооправдание, на которое Айзек больше не намерен был вестись.
Распластавшись на крыше, Пёс выцелил карателя: тот тащил избитую женщину. Щёлкнула спущенная тетива – взмахнув руками, мужчина упал. Селянка на мгновение замерла, не понимая, что произошло. В отдалении с грохотом и треском рухнул прогоревший дом: вверх взметнулся сноп искр и облако перемешанной с дымом пыли. Женщина вздрогнула всем телом и, словно очнувшись, бросилась прочь. Пёс не мог знать, выживет она или за углом попадёт под руку очередного убийцы – в этом приходилось довериться слепому случаю. И жрецам, которые раз за разом отправлялись на поиски уцелевших жителей, чтобы по одному или группкой привести их под защиту каменных стен храма. Оставалось надеяться, что боги уберегут своих служителей – каратели не щадили никого.
– Видел бы тебя Мареун сейчас. Идущий, возомнивший себя спасителем! – процедил Айзек, примериваясь к провалу между крыш.
Вот и обнаружилась очередная грань, которую незадавшийся убийца навроде него не смог пересечь. А ведь когда-то Айзек считал своих учителей образцом бессердечности и жестокости. Как же плохо он знал жизнь!
Следующий дом выходил торцом на площадь. Здесь карателей собралось больше: пять человек, лениво привалившись к помосту, перебрасывались колкостями. Все соседние здания стояли далеко, придётся спускаться – и осторожно, ввязываться в драку Пёс не планировал. Присмотрев место на противоположной стороне крыши, Айзек спрыгнул в сугроб, глубокий снег поглотил все звуки и смягчил приземление. Выбравшись и отряхнувшись, он выглянул из-за угла. Каратели оживились, замахали руками появившемуся из дому товарищу – он тащил за волосы брыкающегося мальчишку, вторая рука сжимала плечо раненой женщины.
– Ещё двое, прятались на чердаке. – Он швырнул их под ноги дружкам.
– С бабой развлечёмся или сразу?
Крайний каратель схватил поднявшуюся женщину за подбородок, поворачивая к себе.
– Ничего так.
Мальчишка завизжал и попытался вырваться, но каратель тычком опрокинул его в снег. Вояки разразились смехом, селянка шарахнулась в сторону, вырвавшись из хватки, – и тут же угодила в руки другого наёмника.
Он должен пройти мимо – сколько раз Айзек поступал именно так, карателей слишком много, всех жителей не спасти. Отступив за дом, Пёс развернулся и зашагал в другую сторону. С чего ему вообще взбрело в голову уговаривать себя: вмешиваться в чужие беды – не в его привычках, Савьо – тот да, несмотря ни на что, кинулся бы на подмогу. Айзек остановился и скрипнул зубами. Тёмные духи бы побрали это вечное сострадание Савьо! Пёс пересчитал оставшиеся болты: всего три. Новые он сейчас вряд ли добудет, арбалет после стычки придётся бросить. Наподдав ногой снег, Айзек кинулся обратно.
На площади мало что изменилось. Один из карателей, наступив ногой на грудь мальчишки, осыпал того насмешками. Пацанёнок рычал и пытался вырваться, но взрослый был сильнее. Троё наёмников обступили рыдающую женщину.
– Ты творишь глупость, Пёс, – пробормотал Айзек, прицеливаясь.
Болт угодил одному из троицы в спину, и наёмник рухнул под ноги товарищам и перепуганной женщине. Каратели мгновенно всполошились, прошуршали вытащенные из ножен мечи. На этот раз Пёс успел укрыться за домом. Он сумеет перезарядить арбалет и снять ещё одного, но не более – следующий выстрел выдаст его.
Так и случилось. Выпущенный болт нашёл свою цель, ещё один каратель рухнул на брусчатку, но Пса обнаружили.
– Там, за углом! Это он стрелял!
Отшвырнув в сторону арбалет, Айзек шагнул навстречу четверым наёмникам. И те в изумлении замерли, увидев собственную форму на убийце.
– Ты…
– Предатель, – подсказал им Пёс, рубанув ближайшего к нему врага.
Удивление сыграло ему на руку, наёмник замешкался, и его защита опоздала. Скрежетнув по лезвию, меч Айзека соскользнул на кисть карателя, разрубая пальцы. Мужчина взвыл, выпустил оружие, и тут же, быстрым обратным движением, Пёс ударил его в висок и метнулся в сторону – подальше от мечей прочих карателей.