Дорогами алхимии
Шрифт:
— Илья, как хорошо, что ты не затаил на нас обиду, — защебетала тетя Алла, выразительно игнорируя Олега. Тот тоже делал вид, что ее в гостиной нет. Надолго ли хватит той выдержки? — Владик собирался перед тобой извиниться.
Я вопросительно посмотрел на кузена, тот надулся, недовольно зыркнул на мать, потом на деда, понял, что откосить не удастся и пробурчал:
— Нехорошо прошлый раз получилось. Мне жаль.
На извинения это не походило ни в коем разе.
— Что мне удалось сделать запись? — не удержался я.
— Илья,
— Я не слышал. Если он и извинялся, то точно не в моем присутствии. А эти его слова больше похожи на очередной наезд.
— Владислав, извинись нормально! — рявкнул дед.
— Чего это я, будущий глава Рода, должен перед ним унижаться? — скривился кузен. — Хватит с него, что не выставили, а разговариваем, как с нормальным.
— Так. — Дед стукнул кулаком по подлокотнику. На его пальце я заметил приметное колечко с ониксом. — Пошел вон, наследничек, пока окончательно меня из себя не вывел.
Владик насмешливо на меня глянул, тяжело поднял свою тушу и медленно поплелся из гостиной. С прошлой нашей встречи он солидно прибавил, хотя последние несколько лет держался в одном и том же весе. И это мне не показалось: очень уж обеспокоенно смотрела ему вслед тетя Алла.
Дед же нахмурился, демонстративно не обращая внимания на старшего внука, и спросил:
— Как раскопки?
— Шелагины признали их бесперспективными и решили законсервировать, — невозмутимо ответил Олег. — Так что мы вернулись в Верейск, устраиваемся там потихоньку. Вон, за недостающими вещами съездили.
— То есть тебя опять турнули с раскопок? — возмутился дед.
— Я же сказал: законсервировали. Там и по прогнозам не было ничего ценного, и за время, что мы ковырялись, ничего не нашлось.
— Точно так было? Или набедокурили опять где, а, Илья?
— Чего сразу набедокурили? — решил воспользоваться я ситуацией. — Ты прямо как Греков. Мы ничего еще не сделали, а он нас уже подозревает.
— Кстати, да, — резво включился Олег. — Не знаешь, за что он так нас невзлюбил? Вовка говорил про деньги, которые Женька с Шелагиных получил по договору, ничего взамен не предоставив. Но мы же договор закрыли, а ненависти у Грекова к Илье столько, как будто он — главный жулик княжества.
Тетя Алла бросила на деда предупреждающий взгляд, которого тот не заметил, и неестественно захихикала.
— Как ты точно описал Грекова. Но он по жизни такой, просто не обращайте внимания, вряд ли вам с ним еще придется столкнуться.
— Мы и раньше не планировали. Оно само. И если еще придется с ним дело иметь, хотелось бы знать, с чего он так въелся. Недоплатили чего?
— Хуже, — сказал дед.
— Василий Дмитриевич, не надо этого рассказывать. У мальчика будет травма, — засуетилась тетя Алла. — Это дела настолько давние, что поднимать их смысла никакого нет.
— Чего уж нет? Он еще тогда сказал, уезжая: «Все могу простить, а это — никогда».
— Это вы про что? — удивленно спросил Олег.
— Да Софья учудила. Она параллельно с Женькой крутила с Шелагиным…
— С князем? — удивился Олег. — Быть того не может.
— Не перебивай! — рявкнул дед. — Ну и дети пошли — никакого воспитания. Не с князем, а с княжичем. Только с Женькой тайно, а с княжичем явно. Потому что Женьку я бы, конечно, не одобрил. Вот и не знал о нем никто. А когда забеременела, пыталась выдать Илью за сына Шелагина-младшего, да только не учла, что у него было бесплодие, выявленное княжеским целителем еще за пару лет до этого. Это, кстати, княжеская тайна. Чтобы не болтали мне. Хватит нам проблем с княжеским родом.
Мы с Олегом только молча кивнули, придавленные дедовым рассказом.
— А Греков-то при чем? — спохватился Олег, обнаружив, что дед больше ничего не собирается говорить. — Не его же в отцы назначили.
— А он Софье поверил и, когда Илья родился, привез целителя проверить родство с Шелагиными. Тот подтвердил, что родством там не пахнет и что Софья всех обманула.
— Какой в этом был смысл? — удивился Олег. — Ведь понятно, что ребенок по силе получится слабый.
— Да, три круга — это совсем не княжеский уровень. Что меня окончательно убедило. Я сам до последнего сомневался, — ответил дед. — Не знаю, что на дочь нашло. За ней склонности к обману не водилось.
— Хотела княгиней в будущем стать, — тетя Алла говорила вроде бы спокойно, но в голосе чувствовалась едва заметная напряженность. — Ради этого на обман и пошла. Василий Дмитриевич, я же говорила, что не надо рассказывать. Посмотрите на Илью — на нем же лица нет. Что он теперь будет думать про родную мать? Нехорошо это.
— Впервые с тобой соглашусь, — сказал Олег. — Лучше бы ни я, ни Илья про это не знали. То про Женьку гадостей Вовка наговорил, теперь это. Я их совсем другими помню.
— Сказано и сказано, — буркнул дед. — Зато больше никаких тайн не осталось. Все теперь на виду. А что до Ильи, то за поступки родителей он вины не несет. И точка.
Дед грозно посмотрел на всех, как будто кто-то собирался с ним спорить.
Глава 25
Когда мы уже собирались уходить, тетя Алла неожиданно сказала:
— Илья, я все думала, как мне загладить свою вину перед тобой.
— Не нужно к этому возвращаться, Алла Дмитриевна.
— Нужно-нужно. — Одна сделала останавливающий жест рукой. — В Верейск приедет глава рода Живетьевых, и я просила ее тебя посмотреть. Вдруг удастся помочь развить круги. Она говорит, есть методика на один-два подкачать.
«Пиявку подправить собираются, — сообщил Песец. — Ее ставили, когда кругов силы у тебя было поменьше, а сейчас еще на один увеличился, вот Владика и расколбасило».
— Не уверен, Алла Дмитриевна, что смогу расплатиться за консультацию у столь выдающейся целительницы.