Дорогами илархов
Шрифт:
Поселение оказалось небольшое, около сорока дворов. Дворы располагались по кругу, примыкая к защитной стене. В центре – площадь. Сейчас на площади разместился караван: телеги, волы, загон с лошадьми.
Фидар кулаком забарабанил в ближайшую дверь. Высунулся сонный хозяин.
– Народу полно, – не пустил он.
Проехали еще несколько домов – везде отказали, везде места свободного нет. Уже совсем стемнело. Дождь усилился. Хлестал холодными струями. Фидар указал Колобуду на калитку в заборе:
– Надоело проситься. Воины мы или нищие бродяги?
Будин слез с коня и
– У меня в доме торговец важный, – пытался вытурить их хозяин.
– Под навесом поспим, – отпихнул его Фидар. – Принеси нам поесть чего-нибудь и корма для лошадей. Да не бойся ты, заплатим.
В дальнем конце двора нашли небольшой, но сухой сарай под соломенной крышей. Потеснили корову с теленком. Выгнали стадо коз. На их место поставили коней. Сами улеглись тут же в охапки соломы. Пришел хозяин с кувшином молока и едовней мяса. Окликнул путников. В ответ услышал храп. Пожал плечами, и отправился обратно в дом.
Исмен проснулся от журчания. Он открыл глаза, повернулся и увидел, как худенькая девчонка в серой льняной рубахе доит корову. Молоко тонкой струйкой падало в глубокий глиняный чан. Теленок тянулся к чану и жалобно мычал, но девчонка безжалостно отгоняла его. На узких плечах лежала шаль из вязаной козьей шерсти. Ноги босые. Светлые косы падали ниже пояса.
Исмен с удивлением обнаружил, что Фидар с будином уже куда-то ушли. Даже Репейник убежал по делам. Исмен поднялся, размял мышцы. Девчонка вздрогнула, обернулась. Тут же быстрым движением накинула на голову шаль, укрывая косы. Зачерпнула кривой глиняной кружкой из чана молока и протянула Исмену. Он с наслаждением выпил теплого пахучего молока. Пока пил, девочка не отрывала от юного воина восхищенного взгляда. Даже не заметила, как теленок тихо подобрался к чану и принялся лакать. Исмен поблагодарил маленькую хозяйку, сорвал с пояса бронзовую бляху в виде скачущего коня и подарил ей. Затем пошел к лошадям, им осмотрел ноги. Нашел во дворе колодец, по кругу обложенный булыжником. Наполнил кожаное ведро водой и плеснул в деревянное корыто. Когда животные напились, он закрепил чепраки, навьючил коней и вывел их на улицу, перед тем расплатившись с хозяином за ночлег тремя стрелами.
Занималась заря. Умытое после ночного дождя небо сияло чистой синевой. На площади в центре городка караванщики запрягали повозки, готовясь продолжить длинный путь. Волы протяжно мычали, погонщики покрикивали на них. Из калиток домов выводили коров. Пастух гнал стадо в поле. В небольшом загоне стояли кони высокие, с тонкими сильными ногами. Головы большие, шеи толстые, груди широкие. Чепраки на них войлочные, с красочной кожаной аппликацией.
Исмен привязал своих коней к коновязи у одного из домов. Постучался в калитку. У хозяина сменял мешок ячменя и круг сыра за девять стрел. Когда вышел обратно, то увидел, что возле Цырда крутится коренастый сак в длинной персидской рубахе, расшитой птицами. Он гладил коня по шее, трепал гриву. Конь недовольно фыркал, сердито косился на чужака.
– Что тебе надо? – спросил его Исмен.
Сак окинул его презрительным взглядом и сквозь зубы спросил:
– Твой конь?
– Мой.
– Эй, Емын, – окликнул его товарищ со стороны загона для лошадей. – Чего ты там высматриваешь?
– Коня хочу поменять, – не оборачиваясь, ответил тот. – Мой совсем старый и хромает. – Обратился снова к Исмену, тоном, не терпящим возражений: – Отдай его мне. Взамен возьми, вон, рыжего с красным чепраком, – он указал на понурого старого мерина со струпьями на боках.
– Спасибо за предложение, но я не хочу меняться.
– Что значит: не хочешь? Я сказал: бери, значит – бери, – нагло крикнул сак и принялся отвязывать Цырда.
– А я не буду менять, – оттолкнул его Исмен.
– Да ты знаешь, кто я такой, мальчишка! – набросился на него сак, сгреб Исмена в охапку и попытался отбросить в сторону. Но Исмен вывернулся, выхватил нож, с бедра и ударил сака. Тот еле успел отклонится. Лезвие все же вспороло роскошную персидскую рубаху на груди.
– На кого ты руку поднял! – Лицо сака потемнело от гнева. Раскосые глаза превратились в щелки. Нижняя челюсть, поросшая жалкой бородкой, выдвинулась вперед. Он выхватил акинак и кинулся на Исмена. Фидар, подоспевший вовремя, перехватил занесенную руку и вывернул меч.
Здоровяк, что стоял у загона, громко заорал:
– Все сюда!
С площади, где впрягали волов, подбежало человек двадцать вооруженных саков.
– Что за крики? – недовольно спросил старший, тот, что ночью не хотел пускать путников в город.
– Мальчишка кинулся на меня с ножом, – показал обидчик распоротую одежду.
– Башку ему надо свернуть! – выкрикнул один из охранников и потянулся огромной лапой к Исмену, но натолкнулся на мощную грудь будина.
– Сам тебе башку сейчас проломлю, – грозно прорычал Колобуд, играючи вертя в руке увесистый кузнечный молот.
Заскрежетали акинаки, вылетающие из ножен.
– Стойте! Стойте! – растолкал всех старший. – О чем спор? За что он на тебя с ножом кинулся?
– Я коня хотел его взять. Нам разрешено отбирать коней. Мой совсем хромает.
– Разрешено коней отбирать там, в Персии, на крайний случай в Армении, – втолковал ему старший. – А мы на землях сколотов. Потом, если путники не врут, то они из отряда Спитамена.
– Плевать мы хотели на Спитамена! Пусть отдает коня! – заорали саки.
Старший поднял руку, все смолкли. Он взглянул на Исмена:
– Придется тебе отдать коня, или отстоять свое право в поединке.
– Правильно! Это по закону! – согласились саки.
– Конь мой, – сказал Фидар. – Со мной и дерись.
– Нет! – крикнул сак в распоротой рубахе. – Мальчишка сказал, что конь принадлежит ему. Вот, пусть сам его и отстаивает.
– Что за честь воину с мальчишкой сражаться? Со мной сразись! – требовал Фидар.
– Если он с акинаком, значит – воин. Или нечего цеплять меч на пояс.
– Правильно! – подтвердили саки.