Дорогами войны. 1941-1945
Шрифт:
Я стал рассказывать, что по всем признакам готовится наше наступление: на огневых позициях накоплены горы снарядов, а дневной лимит установлен всего шесть снарядов на батарею. Разговор перешел на профессиональные темы о взаимодействии пехоты и артиллерии на этом участке. Я посвящал его в тонкости рассеивания снарядов, пределы точности стрельбы из орудий, рассказывал о характере огня разных систем, обо всем, что ему могло пригодиться во время боя и наступления.
Командир роты вдруг перебил меня и неожиданно сказал:
– А ты мне сразу понравился. Нам тут вдвоем скучно не будет. В гости в окопы будем вместе ходить, там
Ветер разогнал облака, проглянуло солнышко, мы сняли сапоги, разложили перед собой, посушили портянки. На приличной высоте возвращался на свой аэродром немецкий бомбардировщик. Мы переключили свое внимание на него. Самолет снизился, затем лег на боевой курс вдоль линии окопов нашей пехоты. Я взял бинокль и стал рассматривать, какие бомбы он будет сбрасывать. Крупнокалиберные! Следовательно, решили мы, имел задание прорваться на какой-то объект, это не удалось, и вот теперь освобождается от груза над пехотой.
– Наделает дел, если бомбы точно накроют траншею, – забеспокоился командир роты. – Теперь понял, какое преимущество мы имеем, находясь здесь?
К счастью, бомбы легли немного в стороне от линии окопов.
– Однако и тут предельная осторожность нужна, – продолжал командир роты, возвращаясь к прерванному разговору о точности огня, – поэтому я тоже выдам тебе некоторые секреты системы немецкого огня вокруг нас, которые я досконально изучил здесь за пару месяцев.
Командир роты подробно начал мне рассказывать обо всем, что могло уберечь здесь жизнь. Я узнал, где можно ночью стоять и ходить, где нельзя, у какой кочки на болоте начинается веер пулеметного огня, у какой кончается, какой метр нашей позиции хорошо просматривается противником, какой не просматривается, узнал, что консервная банка, надетая на колышек у его левого носка, оставлена специально для проверки и уточнения высоты и направления веера огня, а также многое другое. Я узнал при этом главное – что в своем деле он работает по высшему разряду и что это будет мой самый надежный друг.
После этого разговора мне вспомнились напутственные слова командира батареи, которые, как оказалось, не стоят и выеденного яйца. В этой обстановке, представляя артиллерию, надо держаться как можно ближе к пехоте, к которой я по-настоящему почувствовал глубокое уважение.
Время перевалило уже за три часа, а у нас во рту не побывало и маковой росинки, сводило желудки от голода. Подносчики питания, которые пытались добраться к нам на рассвете, были ранены, а их термосы прострелили. Кто и как должен был доставлять мне питание из моей батареи, было неясно.
Солнце с томительной медлительностью приближалось к горизонту. Мы забрались в свое укрытие и решили отдохнуть перед бессонной ночью. В сумерки у входа показался солдат, который выпалил:
– Готовьтесь принимать гостей, идет разведка из соседней дивизии. Какие будут указания?
– Командира разведки провести ко мне, остальных задержать разговорами и присмотреть, чтобы по позиции не болтались.
Вскоре в землянку втиснулся в плащ-палатке рослый командир разведгруппы, привалился к стенке и молча стал рассматривать меня.
– Давай выкладывай, с чем пожаловал. Тут все свои, – кивнул командир роты в мою сторону.
Это была, как выяснилось, армейская разведка, которая имела задание взять «языка».
– Говорят, вы тут в обнимку с фрицами спите, – в голосе старшего лейтенанта были заметные нотки иронии и превосходства над пехотой.
– А вы раз в месяц только приходите из-за Волхова на них посмотреть, – отрезал командир роты. – Где вы были раньше? Только сегодня утром голосистого ефрейтора имели.
– И куда же дели его?
– Как положено, в тыл отправили, но посредине поляны его свои же и накрыли минометным огнем. Вот лейтенант подтвердит, – кивнул на меня командир роты.
– Жаль. Он сейчас вот как нужен, – провел по горлу командир разведгруппы.
Разведка имела задание взять «языка» с боем, после артиллерийского налета, и он начал излагать в общих чертах план операции.
– У вас какой срок? – перебил его командир роты.
– Три дня.
– Послушай, – вдруг решительно заговорил командир роты, – на кой черт здесь ради одного фрица устраивать у меня трам-тарарам? Доставь мне сюда четверть спирта для моих ребят, и я вам отдам одного, который давно уже у меня на примете. Позавчера лежал у него под ногами, когда он свои ракеты пускал. Доставлю вам его за два дня, пока за спиртом будете бегать. Я давно решил взять живым этого фейерверкера, он в печенках у всех сидит.
В тот раз мне помешали.
– Хватит об этом, давай к делу перейдем.
Старший лейтенант принял все за пехотные байки.
– Я тебе серьезно говорю, – настаивал командир роты и кивнул на телефонный аппарат, который уже успел установить связист разведки, – бери трубку и доложи своему начальству, что я за четверть спирта гарантирую «языка» не позже, чем во вторую ночь. Скажи, что разведчики ему пригодятся еще в другое время. Может, сделка и состоится. Я недорого прошу и не для себя, всего по сто грамм на нос, а дело один обделаю. Чтобы не обидеть, поясни, что прошу спирт для санитарных целей: обтереться от болотной грязи своим людям, они нарывами исходят.
Командир роты выжидающе и серьезно смотрел на начальника разведгруппы. Это была не шпилька разведчикам, а деловой разговор, который по форме не мог обидеть даже вышестоящее начальство.
Старший лейтенант, конечно, трубку не взял.
– Если ты можешь, то и мы тем более справимся, – ответил он.
– Хорошо! Тогда берите сами. Я и мои люди к этому делу не касаемся.
– Брали и сейчас возьмем.
– Будем смотреть и учиться. Только это все может намного дороже вам обойтись. Давай выкладывай подробности.
План операции – разведка с боем – был предельно прост. После беспокоящего артиллерийского обстрела объекта, во время которого немецкие солдаты будут заползать в укрытие, спасаясь от осколков, группа захвата должна ворваться в намеченный шалаш и взять «языка». Группа захвата состояла из шести человек, обязанности каждого были строго определены. Два самых рослых и сильных разведчика этой группы выхватывают и выбрасывают первого подвернувшегося под руку немца из укрытия, уничтожают гранатами остальных, двое других принимают «языка», мгновенно скручивают и начинают отход, двое их подменяют для быстроты движения. Группа прикрытия, в случае необходимости, прикрывает товарищей огнем автоматов.