Дорогая Эмили
Шрифт:
Оказалось, что я вытащила из кармана Тони кучу денег. Четыре с половиной тысячи долларов!
Знаю, что если я когда-нибудь снова окажусь в его руках, то он убьет меня. Никогда не видела, чтобы он носил с собой столько денег, поэтому они, должно быть, важны для него. Дерьмо. Мне все равно. Сейчас они — мои, и я — слишком далеко. Он не найдет меня.
Надеюсь.
Пересекая страну на автобусах с несколькими пересадками, я не останавливаюсь, даже чтобы посмотреть достопримечательности. Просто хочу добраться до Филадельфии, штат Пенсильвания, как можно быстрее. В мой родной город.
Арендую
Дом.
Мне нужно, чтобы это напоминало мой дом.
Я нашла работу официанткой, с графиком три ночи в неделю в кафе в двух автобусных остановках от моей квартиры. Опять же, не в лучшей части города, но все-таки — это работа. Я также нашла вторую работу в небольшом книжном магазине. Старалась работать так, чтобы обе мои работы не пересекались. Мне нужно было продолжать добавлять сбережения к тем деньгам, которые Тони так «любезно» предоставил мне.
Я съеживаюсь. Какая душечка!
Не знаю, почему я так много лет провела с ним.
Я была в отчаянии, потому что сбежала из приемной семьи, в которую меня направили из приюта. В семнадцать лет слонялась по всей стране, пока не оказалась в Портленде, штат Орегон. И первым местом, куда я направилась, был клуб Тони. Я солгала менеджеру о своем возрасте. Он думал только о моих сиськах, поэтому нанял меня сразу же.
В тот момент, когда Тони увидел меня, обслуживающую столики возле сцены, он подошел ко мне и сказал, что я — «особенная». Да, особенная для того, чтобы трахать, а затем регулярно выбивать из меня дерьмо. Но откуда мне было знать об этом в тот момент?
Он рассказал мне о квартире, что сдается над клубом. Он знал, что мне нужно дешевое жилье и разве я могла отказаться от аренды в двести долларов в месяц? Как мало я знала о том, что последует за этим. Почти ежедневное избиение, сексуальное насилие.
Бл*дь.
Я качаю головой, чтобы вырваться из воспоминаний. Все закончено.
Я начинаю новую жизнь.
Прикасаюсь к щеке в том месте, где Тони порезал меня. У меня остался зубчатый шрам около четырех дюймов длиной, который все еще заживает. Однажды, когда у меня будет достаточно денег, я собираюсь исправить все, удалив его. Мне не нужно это напоминание — не хочу носить его как клеймо, которое может увидеть каждый. Это отвратительное напоминание о том, кем я являюсь. О том, кто я. Из чего сделана.
Гребаный шрам.
Сегодня я работаю в самом лучшем месте на земле — в книжном магазине. Нет ничего лучше, чем запах новой книги. Я могла бы вдыхать запах этих книг весь день. Ах. Да, я — странная. Сегодня в книжном магазине тихо, собственно как и почти каждый день. На данный момент владелец магазина Кирстен ушел обедать, и я одна.
Собираясь расставить последние книги на полки, слышу звук дверного колокольчика.
— Я сейчас подойду! — кричу, не поворачиваясь.
Ставлю несколько книг на полку и только после этого смотрю в переднюю часть магазина.
Я вижу парня, который стоит у передней стойки и играет с закладками, что висят на металлических крючках, украшая малую витрину. Он играет на них, будто на музыкальном инструменте. Скользит пальцами взад
— Прошу прощения?
Я смотрю на его губы, пытаясь разобрать его шепот.
Резко останавливаясь, он вырывается из творческого транса, в котором находится. Я почти извиняюсь за то, что потревожила его. Но останавливаю себя, качая головой. Что со мной не так?
— Как… Как… я могу вам помочь? — начинаю заикаться, стоило ему только повернуться и взглянуть на меня.
Его глаза настолько темные, что я почти вижу свое отражение в них. Он красивый. Не очень высокий, всего около шести футов [3] . Черные волосы средней длины, зафиксированные вверх в виде шипов. Бледная кожа. Худощавый, но не слишком худой.
Татуировки тянутся вверх по рукам, прячась под рукавами его обтягивающей черной футболки. Он носит черные джинсы и черные Chuck Taylor [4] .
3
183 см
4
Chuck Taylor All-Star — также «конверсы» Converse All-Star, знаменитые кеды фирмы «Converse»
И теперь я полностью теряю способность говорить.
— Да, — говорит он, — я ищу музыкальную книгу.
— О, — отвечаю я. — Какая именно музыкальная книга? Обучающая? Для определенного инструмента?
— Нет, — он выглядит немного раздраженным. — Нет. Я имею в виду книгу, куда можно записывать музыку, — отвечает он.
Он — музыкант.
Мои глаза загораются, и я не могу произнести ни слова. Просто смотрю.
На него.
— Итак? — говорит он. — У вас есть что-нибудь подобное?
Подпрыгнув, отрываю свой взгляд от него и качаю головой взад-вперед, как будто вытряхиваю паутину из моих волос.
— Умм, нет. У нас нет музыкальных книг. Извините. И мне действительно жаль.
Мне так жаль.
Я не могу больше извиняться.
И почти снова говорю, что сожалею, потому что это именно так. Но вовремя останавливаю себя и качаю головой.
— Хорошо, — он поворачивается, чтобы уйти.
— Подожди! — кричу я. Не хочу, чтобы он уходил.
Думай, Табби!
Я хватаю одну из трех тетрадок, что использовала ранее утром, проводя инвентаризацию. И открыв ее, вырываю исписанную мной страницу.
— Вот! Используй эту! — говорю я, протягивая ему тетрадь.
Он поворачивается ко мне, и, обернув пальцы вокруг тетради, касается моих пальцев.
На костяшках его правой руки растянуты татуированные буквы «EPIC» [5] . Святой ад. Его грубые, мозолистые пальцы — божественны.
— Ты даешь мне свою тетрадь? — почти недоверчиво спрашивает он.
5
EPIC — эпично