Дорогая, я женюсь на львице
Шрифт:
С тяжелым вздохом открыв дверь, она увидела тощую старуху в железных очках и поношенном фланелевом халате, усыпанном мелкими сиреневыми цветочками.
– Ирина Сергеевна… – безнадежным тоном протянула Катерина. – Ну что у вас опять случилось?
Тетка встала в третью позицию, разинула рот и завопила:
– У меня случилось? Это у вас случилось и скоро еще случится! Я немедленно вызову полицию по факту злостного хулиганства с отягчающими обстоятельствами! Вас привлекут! Вас посадят! Вас изолируют от общества! Таким, как вы, не место среди приличных людей!
– Да в чем наконец дело? – попыталась
– При чем здесь телефон! Вы меня опять затопили! Вы регулярно заливаете мою квартиру, а у меня там, между прочим, хранятся большие культурно-исторические ценности!
– Ну да, – пробормотала Катя себе под нос, – полная подборка журнала «Агитатор – пропагандист» за все годы издания, самое милое дело вместо туалетной бумаги, по формату очень подходит!
– Нет! – гордо воскликнула соседка. – Я сохраняю бесценную переписку моего покойного мужа, крупнейшего специалиста по уставам!
– По каким суставам? – изумленно переспросила Катерина.
– Не по суставам, а по уставам! Мой муж был самым известным специалистом в этой области, автором последней редакции Устава строевой и караульной службы! Сам маршал Голобосой оценил его вклад в военную науку! И вы своим злостным хулиганством наносите непоправимый вред этому бесценному наследию! Да, какое вам дело до отечественной военной науки! Вы небось ни одного устава и в руках не держали!
– Действительно! – честно призналась Катя.
– Вы вообще ничего не читаете!
– Ну отчего же, – обиделась Катя, – кое-что читаю…
– Конечно! Вы из тех, кто предпочитает дешевое бульварное чтиво, всякие детективы…
– Да, например, «Преступление и наказание»…
– По одному этому названию становится ясно, что это – вульгарный криминальный роман!
– Ага, и глядя на вас, я просто чувствую себя Раскольниковым… уже топор в хозяйственном магазине присматриваю!
Произнеся эти слова, Катя заметила за спиной соседки какое-то едва уловимое движение. По лестнице, крадучись, спускалась со своего шестого этажа генеральша Недужная. Генеральша направлялась в магазин и, распознав разгорающийся скандал, задержалась, чтобы послушать. Глаза ее сверкали от удовольствия.
– Короче, что там на вас протекло? – осведомилась Катя, попятившись, чтобы удалиться из прихожей, подальше от глаз любопытной генеральши. – У меня в квартире совершенно сухо!
– Сухо? – взвизгнула Ирина Сергеевна, стремительно влетев в Катину комнату. – А это что? – Она указала желтым, скрюченным артритом пальцем на кофейную лужу под столом.
– Вы что – хотите сказать, что содержимое чашки кофе протекло к вам в квартиру и заливает ваши драгоценные уставы?
– Можете зайти ко мне и удостовериться! – грозно заявила соседка. – И имейте в виду – я непременно буду составлять акт по поводу этого злостного вандализма! С отягчающими последствиями и особым цинизмом! Так что извольте немедленно явиться и ознакомиться с последствиями своего хулиганского поведения!
Выпалив это угрожающее заявление, разъяренная соседка вылетела из Катиной квартиры, как ведьма на помеле вылетает в дымовую трубу. Катерина проводила ее неприязненным взглядом и заметила красные, натертые неудобной обувью пятки Ирины
Проходя мимо нижней квартиры и увидев полуоткрытую дверь, Катя снова тяжело вздохнула.
«Сидит там и дожидается, когда я приду посмотреть на ее драгоценную протечку, – с ненавистью подумала она, – с другой стороны, ей ведь больше совсем нечем заняться… А так – хоть какое-то общение…»
Катерина была человеком чрезвычайно отходчивым и готова была проникнуться жалостью и пониманием к кому угодно. Наверное, она могла бы пожалеть даже людоеда, собирающегося приготовить из нее котлеты – ну, просто очень проголодался человек! Может быть, она даже посоветовала бы ему, где взять чеснок и черный перец, чтобы котлеты получились вкуснее. Хотя последнее трудно представить, потому что Катя при всей своей любви к еде совершенно не умела готовить, а также не выносила запаха чеснока.
Толкнув приоткрытую дверь, Катя вошла в полутемную прихожую и окликнула соседку:
– Ирина Сергеевна, ну где тут у вас протекло?
Не услышав ответа, она медленно двинулась вперед. На душе у нее было как-то неспокойно, больше того – непонятный страх заставил зашевелиться волосы на ее голове и пропустил по позвоночнику целую армию ледяных мурашек.
В квартире царила странная, напряженная тишина.
Катя сделала еще один шаг и невольно опустила глаза.
Тут же увидела в углу прихожей, под вешалкой, какую-то бесформенную сиренево-красную груду. Катерина попятилась и зажала ладонью рот, чтобы не закричать.
И немудрено. На полу лежала ее соседка Ирина Сергеевна, только что скандалившая в Катиной квартире. Она лежала в неудобной, неестественной позе, некрасиво подогнув тощую ревматическую ногу. Ее выцветший, заношенный халат в мелких сиреневых цветочках покрывали яркие багровые пятна. Катя, как прирожденный художник, оценила живописную выразительность этих пятен прежде, чем поняла, что это – кровь.
Гораздо больше крови было на седых, туго стянутых в узел волосах соседки, и на полу вокруг ее головы. Рядом с мертвой старухой валялись ее очки в металлической оправе.
– Ирина Сергеевна! – шепотом проговорила Катя и еще попятилась.
Потом она взяла себя в руки и немного приблизилась к старухе – вдруг она еще жива, и ей можно чем-нибудь помочь?
Но, увидев открытые блекло-голубые глаза соседки, затянутые мутной пеленой, Катя поняла, что помочь ей нельзя уже ничем.
Тут ее охватила паника.
Она только что разговаривала с Ириной Сергеевной! С того времени не прошло и нескольких минут! Значит, за эти минуты кто-то успел ее убить, и этот кто-то, скорее всего, еще здесь, в квартире! И он сейчас убьет саму Катю, как свидетельницу своего преступления!