Дороги богов
Шрифт:
С этими словами Тополь вывернул шею, высматривая резкой лик Перуна и его янтарные очи, в которых еще поблескивали последними искорками догорающие костры. Казалось, грозный бог уже смежил тяжелые веки, но еще следил за людьми у своих ног из-под ресниц. Зарница проследила за взглядом пленника, и ей невольно стало жутко. Как будто это было вчера, вспомнился тот странный всадник на буром коне, приведший ее сюда. Тогда она мало сомневалась в том, что воочию видела самого Перуна. И ей сызнова показалось, как кто-то невидимый встал над капищем, глядя из темноты.
— Кто ты, Тополь? — воззвала она. — По твоим речам я сужу, что ты не простой чужанин!..
Пленник
— Откуда я? — неожиданно нарушил он короткое молчание и поелозил на жесткой земле, устраиваясь поудобнее и опираясь на основание изваяния связанными за спиной руками. — Я родился далеко на севере, в Свеаланде, земле свеев… И прежде чем попал сюда, прошел большой путь, но не жалею ни об одном дне и часе из прожитого!
Кому-то моя история покажется глупым полудетским вымыслом, кому-то — басней скальдов, созданной поучения и развлечения ради, кому-то — бредом воспаленного болезнью разума, а кто-то усмотрит в ней кошмар, пережить который наяву, по счастью, не дано никому. И никто не в состоянии проверить мои слова — те, кому выпала похожая судьба, ныне мертвы. Я и сам не верил бы себе, но сейчас, сидя у ног священного дуба в ожидании, когда жертвенный нож перережет мне горло, я понимаю, что завершиться мой путь иначе просто не мог. Я, служивший богам последние несколько лет жизни, должен буду кончить жизнь здесь, убитый во славу Тора-громовержца, под каким бы именем его ни знали тут, в чуждой мне земле Гардарики. Я должен умереть, ибо никто не может сойти с Дороги богов живым, раз ступив на нее. Теперь я в это верю и боюсь открывшейся мне веры…
Вспоминая свою жизнь, я понимаю, что так предназначили мне Норны. Я с рождения шел к этой Дороге, рука Судьбы бережно и твердо направляла меня по ней, готовя к исполнению приказов богов. Я не смел спорить…
Голос Тополя, тихий, ровный, чуть хриплый, тек словно откуда-то издалека. Он рассказывал о своем детстве в земле фиордов, в далеком Свеаланде, в Стейннфиорде, хольде своего отца, викинга Эрика Медведя, о том, как однажды ему, пятнадцатилетнему мальчишке-трэллю, который не видел впереди ничего, кроме обычной доли раба, вдруг открылось будущее, о каком только мечтают многие и многие его ровесники. Завидная доля викинга, свободного воина, подчиняющегося только своему конунгу и богам, покорителя стран и народов, поманила его искусно выкованной рукоятью Меча Локи, в давние времена вделанного в стену мужского дома в Стейннфиорде.
Долгожданная свобода, клятва верности и место на весле драккара. Морские дороги, бои, победы, добыча и пиры под песни скальдов… Потом опрометчивый, самонадеянный поход в Поморье, в земли бодричей и лютичей и гибель всего хирда. Молодой вождь бодричей Рюрик Годославич, пылающий местью за убийство викингами своего наставника, — и спасение. А затем предопределенная богами встреча с Вороном, сыном славянского князя из рода Волха Славеновича, убитого много лет назад в усобице, чей правнук был принужден с младых ногтей скитаться по чужим землям. И Дорога богов, открытая ему названным отцом, другом и наставником.
Зарница не ждала от пленника ничего подобного. Она уже давно сидела на голой земле, обхватив колени руками, и затаив дыхание слушала повесть Тополя. Ее собственные беды юности, тяготы отроческой службы в дружине, потеря родных и новое жреческое служение, встречи с Будимиром и викингами — все казалось
Отвлекшись, девушка исподтишка разглядывала Тополя. Он был красив — так говорили ей глаза. Он был новым, необычным, не как все. Он был воином, который уважает воинов. Он бы не отнял из ее рук меч, не велел скинуть мужские порты и не засадил за прялку и ткацкий стан, как втайне мечтал Милонег. Подле такого сама захочешь надеть расшитую поневу и жемчужную кику, а не захочешь — будешь ведать наверняка, что он не разлюбит тебя за своеволие, а уважит твое желание. Все женское, что так долго загоняла внутрь Зарница после неудачного сватовства Милонега, пробудилось и вырвалось на свободу.
Девушка даже ахнула про себя, когда поняла, что ей отчаянно хочется обхватить руками эти напряженные плечи, почувствовать на своих плечах эти сильные, сейчас жестоко заломленные назад руки. Мужатые подруги Добродеи из Славенска порой делились с нею сладкими переживаниями, надеясь, что пробудят в ее холодной душе тоску по любви. Семена не погибли — пришел их срок, и они проросли…
Облизнув пересохшие губы, Тополь прервал рассказ. Оглушенная тишиной, Зарница вскинулась, по глазам, прежде слов, догадалась о невысказанной просьбе, бросилась бегом в землянку и принесла напиться. Пленник пил долго, стараясь не изронить ни капли, и, осушив чашку, поблагодарил взглядом.
— Благодарствую, Заря. — Он по-своему произнес ее имя.
— Еще! Говори еще! — чуть не вскрикнула она.
Тополь удивленно посмотрел на нее, но продолжил.
Когда с его уст слетели имена князя Будимира, его воеводы Войгнева и ближнего боярина Твердяты, Зарница невольно оглянулась на землянку. Про замыслы ладожского князя она слышала осенью, но с весны они напрочь переменились. Оставалось удивляться, что князь не повелел зарезать чужанина, узнавшего слишком много, прямо на заставе — помешала удача, случайность. Ну и Гостомысл, к которому Тополь успел приехать.
Она не сразу поняла, что рассказ кончился, поглощенная собственными думами.
— Что же теперь будет? — вырвалось у нее.
— Мне того узнать не приведется. — Тополь потянулся, пошевелил плечами. Руки затекли, пальцы похолодели, но жизни оставалось так мало, что он уже не думал о них. — Одно могу промыслить: ежели по зову старейшины Гостомысла явится укрощать вашего Будимира Рюрик бодричский, плохо ему придется. Имя Рюрика, коего князь-старейшина Гостомысл собирается звать в Гардарику, — вот что хотел выведать у меня твой князь. И убьет он меня не только потому, что богам нужна кровавая жертва, но и за то, что я ведаю кое-что, а с ним тем знанием поделиться не желаю!
Он выпрямился, насколько позволило затекшее усталое тело, и с вызовом взглянул на Зарницу. Беги, мол, девушка, к своему князю, рассказывай то, что тебе поведал смертник!
Она не тронулась с места — сидела как зачарованная, сраженная открывшейся ей правдой. Глаза обоих уже привыкли к темноте, и Тополь видел, как тени сомнений бродят по ее челу.
— Правда ли, что сами боги тебя на Русь направили? — наконец выдавила Зарница. — Что не собственным почином ты к нам явился?
— Пустился я в путь не по их наказу — Ворон, названый отец мой, о том просил, — сознался Тополь. — Но богам нет нужды приказывать дважды. Я сделал то, что им было угодно, и должен умереть, потому что больше не нужен. Одно хорошо, — он снова запрокинул голову, озирая небо, — рассвет еще увижу!