Дороги богов
Шрифт:
— Мы спешили и гребли всю ночь. — Лесовик придерживал Волчонка на руках как маленького. — Подошли на зарево только что. Оно видно издалека!.. Нас встретили на берегу и сразу сказали, что ты и вожак внутри…
— Вожак! — вспомнил Волчонок, вырываясь. — Он еще жив!.. Пусти меня!
Тополя уже перекладывали на носилки из копий и щитов. Он застонал, когда его неловко перевернули на бок.
— Осторожно! — мгновенно взвился Волчонок.
— Все! —
Они чуть задержались только пройдя мост Биврёст, оглядываясь на Асгард. Город догорал, и зарево понемногу затухало, опускаясь все ниже. Уцелевшие жители сбились кучкой, как попало свалив чудом спасенные вещи. Раненых и обожженных устроили отдельно, там, где над кострами уже булькали в котелках травяные взвары. Десяток всадников, среди которых выделялся Фрейр, замерли в отдалении. У стремени его лошади стоял Нари, обнимая Меч Локи. Он заметил лесовиков и подошел. В глазах его светилась гордость человека, занявшего наконец свое место в жизни.
— Мы победили! — сказал он, кивнув на неподвижное тело Тополя. — Благодаря ему. Он спас их всех. — Нари обернулся назад, на асов. — Только Одина не смогли найти, как и сына Фенрира, — видимо, они погибли вместе, на развалинах старого Асгарда… А город мы отстроим! — торопливо добавил он.
— Кто это? — шепнул Медведь Волчонку.
Тот отмахнулся от воина и протянул Нари руку:
— Мы будем помнить о вас!
— Мы — тоже! Если будет нужна помощь — ты знаешь, где меня найти.
Они пожали друг другу руки, и лесовики, неся своего вожака, стали спускаться к берегу, где их ждал драккар.
…Тополь знал, чувствовал, что его несут. Но куда? Над ним звучали голоса, громом в ушах отдавались шаги людей. Но кто они? Враги или друзья? И где тот голос, смутно знакомый, который…
— Волчонок, — наконец всплыло имя. — Сын…
Тот, шедший подле носилок, встрепенулся, останавливая их и наклоняясь над Тополем:
— Я здесь, вожак! Здесь!
В порыве он сжал руку вожака, и тот застонал от боли. Но та же боль пробудила в нем последние, уже угасающие силы.
— Волчонок!.. — чувствуя, что силы уходят, заговорил он. — Найдите Волчонка!..
— Я здесь, здесь! — закричал тот.
Тополь не услышал его.
— Найдите Волчонка, пусть… пусть стаю уводит, — шептал он. — Я нашел… Ррадаш обещал… новый лес… Волчонок найдет… Скажите, пусть его слушаются, и пусть он сам…
— Бредит, — сказал кто-то за спиной Волчонка.
Недоносок вздрогнул, прижал ладонь к груди, нашарив у тела кованую фигурку ворона.
Занималась тусклая по сравнению с ночным пожаром заря, когда драккар осторожно отвалился от берега и, плавно взмахивая веслами, двинулся в обратный путь. Лесовикам не нужно было второй раз показывать дорогу — стоявший на носу Медведь уверенно вел «Тур» домой.
Тополь лежал там же, на носу, на подостланном меховом плаще, укрытый от ветра пологом, отогретый, с лубками на руках и ногах, и Волчонок не отходил от него ни на шаг. С того самого мига, как услышал из уст вожака слово «сын», он умолк и присмирел.
Он встрепенулся, сонно хлопая глазами, когда Тополь вдруг пришел в себя. Взгляды их встретились. Волчонок рванулся вскочить, уже всплеснул руками — но осел, кусая губы с давно забытым испугом в глазах. Он едва не вздохнул облегченно, когда Тополь отвернулся, озираясь.
— Где я? — облизнув губы, прохрипел он.
— Дома, — захлопал ресницами Волчонок. — Мы плывем домой, отец…
Тополь рванулся привстать, оперся на локти и упал, скрипя зубами от боли в отошедших руках.
— Прости, — Волчонок гладил его запястье кончиками пальцев, пока тот не перестал стонать, — но я все слышал… Я был на той Дороге, отец. В следующий раз мы пойдем по ней вместе!
За уходящим в рассвет кораблем жадно следили внимательные глаза. Остановившиеся на берегу несколько всадников, тролль и парень в волчьей шкуре, опирающийся на Меч Локи, смотрели вслед людям. Казалось, застопорись ровный ход драккара — и любой, всадник ли, пеший, — бросится с берега на выручку, потому что нельзя людям без богов, как и богам без людей. Те, кого Мир людей называл Светлыми, смотрели вслед кораблю до тех пор, пока он не растворился в распахнувшейся навстречу дымке Ворот между Мирами. Только ребристый след — Дорога богов — долго еще колебался на морской глади как знак того, что пока есть, кому отправляться в путь, будет и Дорога, и боги, к которым она ведет.