Дороги наемника
Шрифт:
— Лица что пользуются плодами битвы, в ней не участвуя, именуются мародерами. Как вам известно, подобных людей за подобные дела вешают.
За спиной брякнуло. Напиравшая на караульных толпа охнула и разом перестав напирать, возмущенно загудела.
Я, даже не оглянувшись, издевательски ухмыльнулся, благо за стальными щеками шлема это было не видно и только потом, приподняв, сдвинул его на затылок показав всем лицо. В воротах замка висели трупы. Двое умников обошли выставленные у ворот и пролома в донжоне караулы и очень для себя «удачно» сумели забраться на стену. Стены Дресхолда были не так уж и высоки, рва вокруг крепости не было, так что забросить туда «кошку» с привязанной к ней веревкой для ловких парней оказалось не сложно. На чём удачливость этих двоих и закончилась, поскольку их движения были замечены, и на стене уже ожидала засада. Далее случился суд скорый и неправедный,
— Все, кто, не участвуя в штурме, рискнет в замке, чем нибудь поживиться, уже сейчас может присматривать себе для повешения местечко поудобнее. — Разъяснил я официальную позицию руководства подразделения. — Веревок у нас на всех хватит. Любой посторонний кто переступит линию крепостных стен без разрешения капитана «Вепрей» будет вздернут. Высоко и коротко не обещаю. Вопросы, пожелания, предложения?
— Фер Вран, вы рискуете испортить отношения уже со всем войском.
Нарядный «the last survivor» Альвгрим ан Верд конем ранее наших алебардщиков не давил, осознавал риск нанесения ответного оскорбления действием, но желание оказаться внутри крепости, было на нем написано крупными буквами. Как впрочем, и на других присутствующих тут благородных господах.
— Фер Альвгрим, — расплылся я, в какой смог приветливой улыбке. — А я — то все думал, куда фер ан Верд подевался? Обет это дело серьезное. Верите — нет, но когда на штурм шел все время вас взглядом искал, как же думаю, последний выживший в стороне — то останется, за боевых друзей — то не отомстит! Месть благородного человека всем известно крепче стали, там ржаветь нечему! Вас, я уверен, ранили при штурме и вот вы едва раны обмыв за своим заявились?
Покрасневший фер Альвгрим прямо как вытащенная из воды рыба хапнул воздуха ртом и нервно дернул рукой к мечу. Я не то чтобы просто обвинил его в трусости, а прилюдно смешал с дерьмом сразу по нескольким направлениям. Причем так, что он мне даже предъявить ничего не мог. Вызов на дуэль, даже если он на сие рискнет, насколько я разбирался в местном законодательстве и «благородном» менталитете его положение бы даже усугубил. Весь оскорбительный контекст находился на втором смысловом слое, с точки зрения буквы меня просто не за что было притянуть. Этот злобно косящийся на меня балбес оказался в положении, куда худшем, чем у «мусорщика» ан Венеса, которому я на глазах благородного собрания разбил морду. Ему даже нагнетание уровня конфликта до появления повода к поединку и даже моя в нем смерть теперь помочь не могла. Фера ан Верда с его троими выжившими кнехтами прикомандировали к арьергарду именно для мести. Причем прикомандировал лично граф ан Хальб. А он в ходе штурма Дресхолда в лагере отсиделся, заявившись на готовенькое — что неизбежно возвращало благородное сообщество к мыслям, почему он выжил в засаде, где все остальные из его сотни погибли.
То, что он на меня ранее непонятно почему бычил, не имело особого значения. Ну, разве что чуть. Хотя, если честно, вел бы себя скромнее и не лез к тому уроду в секунданты, какой бы был у меня интерес так по нему танком проехаться?
— А если вас в бою не было, — улыбка исчезла, я стал серьезен, остр и опасен прямо как сам советский герб, — сейчас уже за меч не хватайтесь. Не поможет. Раньше надо было это делать.
Оценившая глубину блудняка фера Альфгрима толпа охнула, загудела и засмеялась, еще больше усугубив всю глубину его унижения. От него даже присутствующие в толпе благородные оказались дистантированы.
— Что с бою взято, то свято. — Я показательно злобно оскалился и обвел окружающих взглядом. — Нечего к чужому барахлишку руки тянуть. И обозному мусору и воинам, и благородным господам одинаково их оттяпаем.
Риск силового разрешения конфликта после такого наезда на одного далеко не самого умного благородного рыцаря и более чем заметно превосходящую караул у ворот численностью толпу алчной солдатни, без сомнений, присутствовал, но обошлось. Ведомое желанием боевых товарищей отнять добычу нападение на солдат наемной роты только что в одиночку захватившей не самый скверный замок угрожало опустить профессиональный авторитет барона ан Кроаха
Солдатики караула, косились на меня с какой — то непонятной смесью изумления, восторга и уважения на лицах. И что интересно окружающая их толпа в массе своей тоже. Как бы рейтары и рыцарские кнехты, из которых она в большинстве состояла, не были полны желания хапнуть, защита нами своих интересов не могла не быть принята почти такими же, как и мы, профессиональными солдатами с пониманием. Ну а я, разумеется, совершенно случайно, оказался на острие этого густо смешанного с желанием меня прикончить позитива.
Изумлявшие меня когда — то после чтения исторических романов политесы перед пленниками в пропитанном насилием сословном обществе, на самом деле объяснялись довольно просто. Допустим плененная нами фрейя Айлин, в первую очередь была высоколиквидным ресурсом стоящим достаточно много денег. По этой причине двое служанок и конюх с дополнительной опцией разнорабочего для черновых работ, на должность которого Хоран к моему непритворному удивлению назначил того самого везучего стражника с его раной, были не более чем мерами сохранения ценности данного финансового актива. Во всех смыслах. Групповой побег осуществить гораздо сложнее, чем одиночный, например. Соответственно если фрейя Айлин этот побег сумела бы совершить, нам, что выместить раздражение с очень большой долей вероятности достались бы ее слуги и те это понимали. В принципе они, конечно, могли обладать и самурайским менталитетом, но не все же трое разом? Благо чтобы избавить себя от проблем в связи с подготавливаемым побегом, надо было всего лишь конфиденциально шепнуть пару — тройку слов охране.
По уму, конечно, следовало разбавить ее слуг нашей прислугой, но мы не имели такой возможности. Закрепить за благородной дамой солдат, воду для нее таскать и дрова рубить, было не по понятиям, что же касается нестроевых, то у них и своих дел хватало. Единственной альтернативной возможностью решения данной проблемы было поселить даму в чьем — то личном фургоне и палатке, решив заодно для счастливчика проблему сброса сексуального напряжения, но тут были отдельные сложности. Первое что приходило на ум, дама могла оказаться достаточно волевой и лишенной страха смерти личностью, чтобы не потерпеть над собой насилия и повторить подвиг Юдифи в постели у Олоферна. Причем тут даже насилие как таковое было необязательно, репутацию женщины повозка кого — то из ротных комитов безвозвратно уничтожила бы и сам по себе. И самое тут забавное, что с точки зрения живущего войной профессионального солдата отрезанная во сне голова или яйца любителя полакомиться сладеньким были не самым худшим вариантом. Муж, отказавшийся платить выкуп за «порченую» супругу, руками рассчитывающих на долю в этом выкупе боевых друзей с определенной точки зрения создал бы ему куда больше неприятностей. Это совершенно другой вопрос, что ситуация в каждом конкретном случае могла складываться по — разному.
В нашем случае пленная бой — баба начала обещать эти самые неприятности буквально сразу же после своего появления в ротном лагере. Первый страх фрейи прошел быстро, так что к моменту ее поселения среди наших палаток все до единого сопровождавшие даму солдаты были в бешенстве. Стервочка откровенно выплескивала свое нервное напряжение и мотала нервы окружающим с изуверской фантазией. Старший конвойный Фрайг Хальбер, докладывая о ее поведении, бессознательно сжимал кисти, словно кого — то душил.
— Фрейя Айлин, — мирно начал я, едва успев сунуть подшлемник с хауберком в шлем и бросить его в палатку. — Не могли бы вы сделать небольшое одолжение?
Никого из моих людей рядом не было. Слуги ротных комитов, скооперировавшихся между собой и оставивших для охраны офицерского пятака лагеря одного из капитанских ездовых, прибирали к нашим рукам сливки хранимого в замке имущества. Пусть даже основная масса награбленного пойдет на общак, позволять, кому попало шерудить допустим в «элитных» секциях винного погреба замка было глупо по определению. Солдаты не сколько выжрут, конечно же, выясняя, не отравленное ли, сколько перебьют, сволочи. Вечером нажраться они и дешевым пойлом смогут.